Основываясь на вышеизложенных концепциях документального кино, мы вывели главные принципы создания документального фильма, которыми и будем руководствоваться в процессе выполнения практической части диплома. Тем более, документальный фильм «Бей первой», эксклюзивно представленный на START, недавно завоевал сразу три награды на фестивале Original+DOC. «Яндекс 360» представил документальное фильм «Дилемма технологий». Документальные фильмы были в основном инструментом коммунистической пропаганды и служили государственным интересам.
Что такое документальное кино?
После премьеры в информационной студии прошло обсуждение, в котором принял участие в том числе и Радий Хабиров. О храбрости, отваге и о том, как создавался фильм — в нашем сюжете. Годовой архив 18 телекомпаний, 3 терабайта видео, почти два месяца кропотливой работы за монтажом — то, что пришлось проделать авторам документального фильма. Чтобы собрать 90 минут, редакторы отсмотрели порядка 200 часов видеоматериалов.
Это уже второе документальное кино телеканала БСТ о коронавирусе. Но если первый был как сводка с войны про то, как ковид только появлялся, теперь авторы сквозь перспективу взглянули, как с ним жили и даже развивались все это время. Все очень его испугались, думали, что все остановится.
Но здесь мы увидели такую картину, что ковид нас как-то мобилизовал. Мы сплотились и пошли дальше едиными шагом, единым фронтом. Наталья Ярина, продюсер фильма Фильм разделён на несколько блоков.
Авторы не только напомнили о том, как инфекция 2 года назад вторглась в нашу жизнь, но и рассказали о последствиях в каждой сфере.
Это — история маленькой нерпы, которая отправляется в удивительное и опасное путешествие к неведомым и далеким Ушканьим островам. О том, что ждет Юму в ее странствиях, и как поможет ей на этом долгом пути сам отец-Байкал — и рассказывает это чудесное, почти что сказочное кино. И завораживает здесь не только сама история, но и великолепно снятые пейзажи, а главное — сама главная героиня: нерпа вызывает невероятное умиление, она потрясающе трогательна, уморительно смешна, но иногда за нее по-настоящему переживаешь. Впрочем, нет ни малейшего сомнения в том, что в ее путешествии все безусловно завершится самым наилучшим образом. Отдельного внимания заслуживают исторические документальные фильмы, которые граничат с научно-популярным кинематографом, но иногда представляют собой настоящее произведение искусства. Так, фильм Кристины Ивановой «1812. Первая Отечественная» 2022 , автором идеи которого выступил известный историк и публицист Егор Холмогоров он же и стал основным рассказчиком — это многоуровневое погружение в реалии войны с Наполеоном, снятое при этом с большим размахом и вкусом. Не только тщательно выверенный анализ исторических событий авторы сознательно дистанцируются от любых конспирологических теорий, оперируя исключительно фактологией и документами до потрясающей реконструкции центрального события — Бородинской битвы. Оловянные солдатики, изображающие соответствующие воинские подразделения двигаются по карте тростью с изящным набалдашником — но при всей этой визуальной красоте авторы не забывают и о, собственно, изложении событий: события 1812 года уложены в два с половиной часа экранного времени емко, компактно и ярко.
Иногда научно-популярный документарный кинематограф, затрагивающий весьма серьезные темы, идеально вписывается в сериальный формат. Мини-сериал Андрея Зенина «История финансов России» 2022 довольно подробно описывает всю историю товарно-денежной системы нашей страны, начиная примерно с XIV века, а рассказчиками, в том числе, становятся государственные чиновники — Антон Силуанов и Эльвира Набиуллина. Так что, казалось бы, не слишком богатая на понятные широкому зрителю факты история экономики — вдруг оказывается полной удивительных загадок, невероятных тайн и ярких аллюзий с современностью. Вполне можно рекомендовать к просмотру даже школьникам — не только в рамках школьного курса истории, но и для понимания основ финансовой грамотности. Фильм получил Национальную премию интернет-контента ИРИ в номинации «Лучший документальный проект» летом 2023 года. В какой-то мере подобные популяризаторские работы, конечно, наследуют популярным картинам Леонида Парфенова, одной из недавних работ которого стал фильм «Карман России» 2021 , снятый специально к 800-летию Нижнего Новгорода: повествование о русском купечестве, сделанное в классической парфеновской манере, знакомой со времен НТВ — тут и анимация, и ловкая реконструкция отдельных событий, и быстрый афористичный рассказ, и умелое хотя и не всегда точное жонглирование фактами, и авторская подача материала — словно мы следим не за историей поволжских семей, а за увлекательным историческим детективом впрочем, и современность тоже оказывается не забыта. Отдельного внимания заслуживает хроникальное кино — и недавно нам был явлен истинный шедевр: восстановленный фильм Дзиги Вертова «История гражданской войны». Фильм Вертова был снят в 1921 году и показан всего один раз — на третьем съезде Коминтерна, после чего считался утерянным, даже сам режиссер не знал, где искать пленки. А съемки там были уникальными — включая хронику фронтовых выступлений Троцкого, так что не удивительно что на долгие годы эти кары оказались погребены в архивах. Спустя 100 лет фильм восстановил киновед, историк кино Николай Изволов, трудившийся над картиной два года.
Чуть раньше Изволов восстановил другой утраченный фильм Вертова — «Годовщина революции» 1918.
Если было построено, так и будет стоять вечно. А в Москве нельзя ничего не трогать, не разрушать.
Она — для того чтобы разрушать и строить что-то взамен. Поэтому здесь, наоборот, странно говорить о каких-то культурных ценностях. Есть люди, которые говорят, что старую, истинную Москву разгромили.
Но это происходило так часто и так систематически, что, по-моему, уже превратилось в потребность, в правило жизни. В ее драматургию. Я же, наоборот, застала людей, которые, условно говоря, в середине ХХ века «помнили», что происходило в XIV, у них была некая… не знаю, как это называется… генетическая память, историческая, память ноги, руки.
Если женщина, допустим, стирала белье в тазу, сделанном из бересты ее прапрапрадедом в XVII веке, то у нее возникали свои особые отношения с историей через этот бытовой предмет. Ложка, которая была выпилена дедом. Простые вещи, не великие.
Не песнопения, ничего такого. Достаточно сложные отношения с религией, допустим, на Севере, очень сложные. Не такие, что прямо вся Русь на коленях и в молитве.
Вовсе нет. А вот эти отношения через предметный мир, они очень интересные. Когда они кончились, закончилась вся эта культура.
Когда тебе предложили ложку из магазина, когда предложили пластиковый таз. Опять же я никак не оцениваю, просто сменилась эпоха, сменился предметный мир. Но вместе с тем предметным миром ушли люди.
Это был сценарий того мира. Новый мир предложил другой предметный сценарий. Это все безумно интересные вещи.
И вот… режиссеры снимали в деревне, кто-то — ощущая, что снимает последние дни исчезающего мира, кто-то просто действительно был обременен православными идеями, или почвенническими, или еще чем-то. Вот там в конце бабушка или дедушка умирали. Сценарий был ясен.
А что делать, если ты снимаешь молодого человека, который, слава богу, вовсе не собирается умирать, и вообще надо поставить точку? Что может быть точкой, концом истории? Вот это самое сложное в документальном кино.
Потому что завершить практически невозможно. Очень часто «приходишь» в историю конкретного человека, попадаешь в жизнь, где нет никакого интригующего сюжета, никаких острых конфликтов. Тебе почему-то интересна эта история.
Я сейчас прошу студентов не сценарии писать, потому что понимаю, что сценарий написать невозможно. Когда мы начинаем собирать, допустим, темы на курсовые, я прошу принести трейлер, хотя бы не сюжетный: пусть герой просто ходит, идет туда, потом сюда, смотрит и так далее… Потому что в документальном кино лицо человека само по себе сюжет. В игровом кино лицо актера не сюжет, потому что оно всегда вставлено в предлагаемые обстоятельства.
У документального героя и лицо, и обстоятельства всегда уникальны. Иногда лицо — все-таки сюжет. Но мы так далеко, исторически далеко, от этого фильма, от того кинематографа, и только специалисты знают, сколько еще ролей сыграла или не сыграла эта актриса.
Лицо же известного нам актера всегда вызывает интерес как лицо известного актера. Но лицо человека, которого ты выбрал в герои — если он действительно герой, потому что не каждый человек может быть героем, — это, несомненно, отдельный сюжет. Помню, Паша Костомаров рассказывал, как они с Каттеном нашли героев своего фильма «Мирная жизнь» , где чеченцы, отец и сын, живут в русской деревне.
Очень хорошая картина получилась. Они снимали с Лозницей какой-то фильм, снимали на автовокзале, и в толпе, когда Паша вел панораму, он увидел лицо чеченского старика. И оно его так задело, что он пошел за стариком.
И дальше началось это кино. Потому что уже было лицо-сюжет. Но что здесь важно?
Люди, которые правильно выбраны как персонажи, они все равно исполнители жизненных ролей, мы считываем и в то же время предлагаем им роль. В документальном кино есть вот эта сложность, даже двусмысленность: мы одновременно принимаем его существование в пространстве и предлагаем ему наше, авторское, которое похоже на его существование, но стопроцентно, конечно, им не является. Герой может не узнать себя в этой роли, хотя мы снимаем реально, максимально честно.
Допустим, в нашей стилистике я не разрешаю хоть как-то руководить героем, не разрешаю говорить: пройдите слева направо, сядьте на стул... Ты предлагаешь человеку некую историю, которую вдруг увидел, разглядел в нем. Конечно, ты не говоришь: «Дядя Коля, давайте мы сделаем вот такое кино».
Но ты все равно его так снимаешь, в таком ракурсе, ты выбираешь такие куски его жизни, ты их так складываешь, в такой сюжет, что это будет немножко не его, дяди Коли, жизнь. И все-таки одновременно это его жизнь, потому что он же ее прожил все равно — перед камерой. Вот это лицо как сюжет тоже часть драматургии документального фильма.
Я, например, могу бесконечно смотреть даже плохое документальное кино, испытывая сильные эмоции оттого, что смотрю на человеческие лица, на уникальность движения, походки, мимики. Такого крутого замеса уникальности актер нам не может дать никогда. Он предлагает некоего среднего себя внутри заданных ему обстоятельств.
В документальном кино человек предлагает себя всего целиком, и ты только выбираешь нечто важное, ты предлагаешь… Допустим, видишь, что тебя возбуждает его фас, а не профиль. И ты предполагаешь, что будешь снимать его все время в фас, потому что у него совершенно невероятное выражение лица, когда смотришь на этот полный рот, глаза и так далее. Эти лица как сюжет — очень здорово.
Но мы отвлеклись. Так как у меня глаз поопытнее, чем у них, я могу сказать, что вот это — герой, а это — не герой. Что с этим человеком вы пройдете какую-то жизнь, а с этим не пройдете.
Приметы героя — это довольно сложно. Допустим, ты имеешь дело с несомненно благородным человеком, который посадил тяжелый «Боинг» на Гудзон и спас людей. Но его можно было снимать только в тот момент — в момент героического поступка.
Ни до того, ни после он не был никаким героем — не в смысле совершения поступка, а в смысле существования в кадре. Поэтому у Клинта Иствуда не очень получился фильм «Чудо на Гудзоне». Не понятно, на что там дальше смотреть, все самое интересное произошло за сто десять секунд.
На мастер-классах я рассказываю такую историю о выборе героя. Когда были взрывы в метро на «Автозаводской», я оказалась у телевизора, а телевидение очень быстро туда приехало, и почти в прямом эфире все видели, как перекрывают входы в метро, как выносят людей. И это, в общем, было — кино… так же как взрывы башен-близнецов в Америке.
Я это тоже помню: включила телевизор — и вижу падающие башни. Я думала, что это игровое кино, и только спустя время вдруг поняла, что на экране какой-то невероятный, невозможный документ. Так произошло и с «Автозаводской».
Я увидела, что на поверхность вышел машинист поезда, в котором произошел взрыв. Его звали Володей, до сих пор помню, лет сорок ему. Совершенно неинтересное, нецепляющее лицо, на улице не обратишь на него внимания.
Вокруг было много журналистов, и они стали спрашивать его, что случилось, пытались сделать из него героя — в том самом классическом смысле, что герой — это поступок. Благородный поступок, естественно. А история была такая: машинист не открыл двери сразу же после взрыва и этим спас очень многих людей, потому что открыть дверь можно было только после того, как был отключен от электропитания высоковольтный провод, контактный рельс.
Иначе бы погибли люди, выпрыгнувшие из вагонов, в которых взрыва не было. Все посчитали, что для принятия такого трудного решения машинист должен обладать невероятным мужеством, способностью мгновенно находить выход из опасной ситуации. Потому что все происходит в тоннеле, отовсюду крики, вокруг дым, сзади огонь.
Ему говорят: «Владимир, вы герой». Он спокойно: «Почему? А он говорит: «Не открыл, я не мог их открыть».
Его драматургия такая: у него существует инструкция, а в инструкции написано, что в подобных случаях машинист прежде всего должен сообщить в диспетчерскую, чтобы отключили этот провод, и только потом открывать двери вагонов. А он говорит: «Я не мог нарушить инструкцию». Скучный человек, да?
Человек инструкции. Вероятно, в жизни такого хочется убить, потому что существовать рядом с ним невозможно. Но в ситуации для него профессиональной он абсолютно встроен в свою драматургию — в драматургию инструкции.
Я прямо помню лицо этого Владимира и то, как он бубнит: «Я не герой, у меня инструкция, я не мог ее нарушить, я ее хорошо знаю». Дальше началась журналистская вакханалия с поиском героя, то есть с попыткой переписать сценарий жизни этого Володи. Они пошли к нему домой, выяснилось, что он разведен, живет со старенькой мамой.
Они вломились в квартиру — бедная такая хрущевка, бедная, но чистенькая, с достоинством. Мама, похожая на бывшую учительницу младших классов. Ее спрашивают, как Володя рос, как она его такого воспитала, замечательного героя.
Потому что, с одной стороны, технологии упрощают жизнь, а с другой — технологическая зависимость создаёт всё больше проблем в современном обществе. По словам генерального директора «Яндекс 360» Владимира Русинова, этот фильм — размышления на тему персонального использования технологий и того, какие принципы помогают их создавать. К выходу фильма «Яндекс 360» и аналитический центр НАФИ провели исследование, как люди воспринимают инновации и как технологии влияют на жизнь человека.
В кинотеатре «Аврора» состоялась премьера документального фильма «Умножающие время»
| Документальное кино | Всё о кинопроизводстве | Словарь Уэбстера определяет документальный фильм как «фильм или телевизионная программа, которая рассказывает факты о реальных людях и событиях». |
| Показать нельзя найти: как сотрудничают стриминговые платформы и документалистика сегодня | TV Mag | Документальным называется фильм, в основу которого легли съёмки подлинных событий и лиц». |
Кому оно нужно, документальное кино?
Словарь Уэбстера определяет документальный фильм как «фильм или телевизионная программа, которая рассказывает факты о реальных людях и событиях». В советское время документальное кино было очень востребованным: с его помощью осуществлялась хроника политических событий и государственная пропаганда. Узнайте, как создать документальный фильм и получите советы от профессиональных кинорежиссеров о том, как превратить реальные истории в отличные научно-популярные фильмы.
Фильтр реальной жизни
Только эта «жертва» имеет право определять содержание высказывания, и потому необходимо завизировать у героя ленты законченный вариант этого фрагмента. Если у участников проекта никаких возражений не возникает, то ни «жертвы», ни «жертв» не будет. Чтобы прояснить эту ситуацию, в конце фильма должны появиться титры. Каждый план должен отделяться от других шестью-двенадцатью черными кадрами.
Исключение составляют планы, чередующиеся в реальном времени, то есть полученные с использованием нескольких камер одновременно. Не должно проводиться никаких манипуляций со звуком или с изображением. Звук не должен записываться отдельно от изображения.
Дополнительные саундтреки, такие как музыка или диалоги, нельзя микшировать позднее. Изменение концепции или режиссерская работа с действующими лицами недопустимы. Запрещается добавлять какие-либо элементы, например, при помощи сценографии.
Запрещается использование скрытых камер. Недопустимо использование архивных изображений или кадров, снятых для других программ. Ларс фон Триер Zentropa Real, 2001, октябрь По словам Ларса фон Триера, цель «Догментального кино» — вернуть документальному фильму «чистоту, объективность и достоверность» и «доверие зрителя».
Документалистика призвана, в основной своей массе, путем правильной подачи фактов и событий, внушать смотрящим определенные мысли и соображения по поводу событий, произошедших недавно или относительно недавно либо произошедших давно, но имеющих влияние на современное мировоззрение. Особенно верно это для пропагандистского и публицистического кинофильма. Образовательная, хронологическая и научная документальная съемка предназначена для упрощенной подачи сложного научного материала — просмотр таких фильмов помогает усвоить его, не обладая специализированным образованием и не тратя время на поиск информации. Любительское видео стало очень популярным в связи с развитием IT-технологий и интернета — оно создает иллюзию общения, иногда позволяет передавать полученный опыт большему числу людей. История документального кино еще не окончена.
В недалеком будущем людей ждет новый виток ее развития.
Приверженный жизненной правде, Флаэрти не обошелся без «конструирования» образа Нанука, превратив холостяка-охотника, каким Нанук был на деле, в человека, обремененного женой и детьми. А «идеолог» Вертов оставил нам замечательные человеческие характеры — бетонщицу Марию Белик в Трех песнях о Ленине, парашютистку в Колыбельной: обе рассказывают в синхронных интервью первые в мировом кино опыты этого рода о своих переживаниях, своих надеждах. Важным открытием, сделанным на исходе 1920-х стало то, что некогда снятые ранее документальные кадры, будучи поставлены в иной контекст, обретают новый смысл и могут стать эффективным идеологическим инструментом. Открытие это сделала Эсфирь Шуб 1894—1959 , положившая начало развитию в кино историко-документального метода, автор фильмов Падение династии Романовых 1927 , Россия Николая II и Лев Толстой 1928. Сталкивая, скажем, в первой из названных картин кадры, где высшая аристократия «до поту» танцует на балу, с кадрами, где крестьяне, «до поту» эта надпись повторялась в титрах трудятся в поле, режиссер приводила зрителей к несложным выводам об антагонизме классов и, как следствие, справедливости революционного взрыва. Опыты Шуб открыли собой многочисленный ряд монтажных фильмов, создававшихся в разное время и в разных странах на основе переосмысления хроникального киноматериала.
А кроме того, применяя разработанные ею же или «подсмотренные» у других мастеров приемы монтажа, режиссер доказала возможность и чисто эмоционального воздействия старой хроники. В статье Освобожденная Франция Сергей Эйзенштейн писал: «Когда-то в двадцатых годах хроника и документальный фильм вели наше киноискусство. На многих фильмах зарождавшейся тогда художественной кинематографии лежал несомненный отпечаток того, что создавала тогдашняя документальная кинематография. Острота восприятия и факта; острота зрения и остроумие в сочетании увиденного; внедрение в жизнь и действительность и еще многое, многое внес документальный фильм в стиль советской кинематографии». Грирсон и его школа. Кино социальное и поэтическое. В числе мастеров, наиболее сильно повлиявших на судьбы документалистики, историки кино называют англичанина Джона Грирсона 1898—1972.
Он пришел в кинематограф из социологии и рассматривал документальное кино не как явление искусства, а как новый вид журналистики, кафедру проповедника, средство воздействия на общество, средство пропаганды — это слово и для него не было жупелом. Грирсон считал необходимым вернуть документальное кино из дальних, экзотических краев земли к тому, что происходит «под носом» его собственные слова зрителя. Рыбачьи суда 1929 Грирсона, показывавшие повседневную жизнь рыбаков Британии, стали революционным открытием: зритель впервые увидел человека труда в процессе труда. Годы становления кинодокументалистики отмечены спорами о сценарии. Если Грирсон настаивал на необходимости «железного сценария», точно предусматривающего все детали будущих съемок, то Флаэрти считал, что сценарий должен оставлять документалисту свободу и что нет надобности в умозрительных предположениях о том, что будет происходить перед камерой, поскольку действительность может изменить все прежние планы. Его кредо: пусть сценарий фильма пишет сама жизнь, в которую погружается человек с кинокамерой, — было подтверждено написанным Флаэрти сценарием фильма Индустриальная Британия 1932 — кстати, единственного, который он снял совместно со своим антиподом Грирсоном. Сценарий тут укладывался в одну фразу: «Фильм будет состоять из картин индустриальной Британии».
Еще более радикален оказался Вертов: в титрах своего Человека с киноаппаратом он программно заявлял: «Фильм без сценария». Споры о сценарии не утихнут и в последующие годы, но со временем позиции мастеров, приверженных сценарию, свободно выстраивающемуся по ходу съемок, станут более прочными. Некоторые из исследователей Пол Рота, в частности причисляли к документалистам и Эйзенштейна. Более того, в некоторых каталогах Броненосец «Потемкин» долгое время числился как «шедевр советского документального кино». Основанием было то, что ленты Эйзенштейна как бы хроникально реконструируют подлинные события, в них нет ни традиционной сюжетной истории, ни главного героя, вокруг которого строится действие; кадры из них позднее не раз использовались монтажерами в качестве подлинной хроники. Бесспорно, вопрос о принадлежности произведения к игровому кино или к неигровому не прост. Документалисты нередко воссоздают события, имевшие место в прошлом, используя для этого и реальных жизненных персонажей, и непрофессиональных исполнителей, и даже артистов.
При всей спорности и эстетической сомнительности постановочных методов, в целом ряде случаев они дают впечатляющий художественный результат, что зависит и от мастерства творцов фильмов, и от их этического чувства. Все-таки этика документального кино — это, прежде всего, верность правде. А сам Эйзенштейн прямо ответил тем, кто причислял его фильм Броненосец «Потемкин» к кинодокументалистике, разъяснением: «Фильм действует, как драма, но построен, как хроника». Эстетика фильмов Эйзенштейна, несомненно, повлияла на многих творцов документального кино, в частности, на Вальтера Руттмана 1887—1941 , художника-плакатиста, одного из пионеров «абстрактного» кино, отдавшего дань изучению архитектуры и музыки. Его Берлин: симфония большого города 1927 , впитавший также влияния Вертова, построен как музыкальное полотно, сотканное из множества клеточек-микроэпизодов жизни мегаполиса, заполненного уличным движением, суетой делового дня, трудом и заботами тысяч безымянных людей. Лента была задумана сценаристом Карлом Майером. Пол Рота писал: «Искусственность и всевозможные ограничения при работе в павильоне постепенно наскучили Майеру.
Прежние фильмы были сделаны в стенах студии. Майер потерял интерес к «художественному вымыслу» и хотел, чтобы его кинематографические сюжеты «росли из действительности». В 1925 году, стоя среди гудящего транспорта у Зоологического парка, Майер задумал свою Симфонию города. Он увидел «поющую пластику» картины и начал писать сценарий о Берлине». Фильм стал хрестоматией документального кино, подобные ему городские симфонии впоследствии были сделаны да и ныне делаются на материале, снятом во многих городах мира. Хотя за несколько месяцев до появления Берлина Альберто Кавальканти 1897—1982 выпустил документальный фильм о Париже Только время 1926 , который не просто показал повседневную жизнь парижских рабочих в течение только одного дня, но и стремился к социальным обобщениям. Приблизительно в то же время вышел фильм М.
Кауфмана Москва 1927. Открытием мастеров 1920-х Вертова, Руттмана, Кавальканти стала документалистика поэтическая: к ее шедеврам принадлежат Мост 1928 и Дождь 1929 голландца Йориса Ивенса 1898—1989 , завоевавшего себе место в ряду крупнейших документалистов мира. В течение четырех месяцев Ивенс снимал Амстердам во время дождя: улицы, реку, каналы, крыши домов, прохожих, укрывающихся зонтами, трамваи, машины, окна домов, а затем сложил все эти кадры в гармоничный музыкально-поэтический ряд. Эстетки этих фильмов близка к эстетике французского авангарда. В дальнейшем снимал остросоциальные и публицистические фильмы, как Песнь о героях 1932 о Магнитке, Боринаж 1933 о забастовке шахтеров в Бельгии, Четыреста миллионов 1938 о японской агрессии в Китае, Наш русский фронт 1939 о войне с фашизмом и многие др. Поэтическая лента Сена встречает Париж 1957 занимает особое место в его творчестве. В годы звукового кино появились фильмы, сопровождавшиеся поэтическими текстами: хрестоматийным образцом такого кино, вызвавшим немало подражаний, стала Ночная почта 1936 Бэзила Райта и Хэрри Уотта, последователей Грирсона, который, кстати, был продюсером этого фильма.
Стихи У. Одена и музыка Б. Бриттена стали важными слагающими художественной образности ленты. Поэтическое начало этой и многих иных документальных картин, в особенности советских, зачастую органично сочеталось с их социальной направленностью и пропагандистским пафосом. Соль Сванетии 1930 Михаила Калатозова не только воспевала гордых обитателей гор — сванов, но и обличала пережитки прошлого, препятствующие торжеству социализма в этом уголке Грузии. Полнометражный Турксиб 1929 Виктора Турина был преисполнен героики и энтузиазма строителей Туркестано-Сибирской железнодорожной магистрали, которая несла прогресс и цивилизацию народам, живущим традициями кочевой жизни. Впоследствии Ричард Ликок р.
Пожалуй, наиболее радикальным опытом социально-ориентированной документалистики начала 1930-х был «кинопоезд» Александра Медведкина. Этот цельный, верный идеям революции мастер его творческая жизнь начиналась в агитбригаде 1-й Конной армии Буденного главной своей задачей считал реальное вмешательство кино в жизнь, использование кинодокумента как средства, способствующего строительству социализма. В нескольких вагонах специально оборудованного поезда размещались кинолаборатория, типография, проекционная установка. Отправляясь в путь по дорогам страны передвижная киностудия существовала в течение двух лет: 1932—1934 — и совершила двенадцать рейсов , приезжая на большие стройки и крупные производства, документалисты снимали там сюжеты, посвященные проблемам, возникающим по ходу деятельности трудовых коллективов, тут же проявляли и обрабатывали материал, монтировали, снабжали титрами и устраивали просмотры с участием героев лент и последующим обсуждением. Кроме того, кинопоезд снимал киножурналы, киноочерки, документальные фильмы, кинофельетоны, комедии, мультфильмы и т. С середины 1960-х, во многом под влиянием этого эксперимента в ряде стран стало развиваться «альтернативное кино», а во Франции была даже создана «группа Медведкина», руководимая Крисом Маркером. Маркер позже посвятит Медведкину свой фильм Гробница Александра 1991.
Средство пропаганды. Во многих странах пропагандистской роли кино уделялось особое внимание. Геббельс призывал создать своего Броненосца «Потемкина». Навряд ли именно этой целью задавалась Лени Рифеншталь , создавая свой шедевр Триумф воли 1935 , киноотчет о VI съезде немецкой национал-социалистической партии в Нюрнберге, но, по сути, фильм — гимн во славу Гитлера, нацизма, единения нации вокруг харизматического лидера. Сам съезд был организован как представление, включавшее в себя встречу Гитлера, спускающегося на самолете из поднебесья, его проезды среди умиленно-ликующих толп, семисоттысячный парад на стадионе Зепеллин-филд, ночное факельное шествие. Для съемки Рифеншталь были предоставлены неограниченные возможности, на нее работали 36 операторов и вспомогательный штат, она смогла применить новые технические средства и приемы, панорамы с роликовых коньков, с движущейся по рельсам тележки, со специально построенного лифта. Снятый материал Лени монтировала в течение шести месяцев, по 18 часов не выходя из монтажной.
Так родился одиозный кинофильм: с одной стороны, он отмечен безусловным талантом, с другой — именно в силу своей талантливости послужил черным силам 20 в. Следующей, еще более масштабной, технически и художественно совершенной работой этого режиссера стала созданная ею при анонимном участии Вальтера Руттмана длившаяся на экране 200 минут двухсерийная Олимпия 1936—1938, первая серия — Праздник народов, вторая — Праздник красоты , кинопоэма об Олимпийских играх 1936 в Берлине, прославляющая красоту человеческого тела, волю к победе и силу духа спортсменов. В 1940 Руттман был постановщиком фильма Немецкая броня, прославлявшим наступление гитлеровских танков на Париж. Главным событием для кинематографистов тех лет стала борьба с фашизмом. Гражданская война уже шла в Испании: там снимал Испанскую землю 1937 Ивенс, текст к его фильму напишет Э. Хемингуэй ; там работали советские хроникеры Роман Кармен и Борис Макасеев. Снятые ими материалы легли в основу 22 выпусков кинохроники К событиям в Испании 1936—1937 и фильма Шуб Испания 1939.
Очень скоро многие операторы — как хроникеры, так и «игровики» — окажутся на фронтах Великой Отечественной. В боях погиб каждый пятый. Почти все оставшиеся в живых — ранены или контужены, иногда не единожды. Три с половиной миллиона метров кинопленки, отснятой нами за те 1418 дней войны, были, что называется, на «вес крови». Теперь эта кинопленка на вес золота», — вспоминал позже С. Школьников, один из этих 252-х. Материалы, снятые И.
Авербахом, И. Беляковым, Т. Бунимовичем, Л. Варламовым, Б. Вакаром, И. Вейнеровичем, И. Гелейном, И.
Гутманом, В. Доброницким, В. Ешуриным, Р. Карменом, П. Касаткиным, А. Кричевским, С. Коганом, Л.
Мазрухо, В. Микошей, Б. Небылицким, В. Орлянкиным, М. Ошурковым, П. Паллея, О. Рейзман, Д.
Рымаревым, Н. Самгиным, М.
В этих трех случаях метод наблюдения помогает понять всю трагедию персонажей, словно нас впустили в их души. Расследование Очень популярный в последнее время жанр, перешедший из журналистики на большой экран. По своему характеру он немного напоминает тру-крайм : зритель пытается угадать злодея и узнать, будет ли он наказан.
Авторы таких фильмов тоже ищут ключ к некой тайне. Режиссер Симус Хейли в своей работе «В погоне за Бэнкси» старается ответить на вопросы, которые волнуют любителей искусства уже не одно десятилетие: кто же такой Бэнкси и почему он скрывает свою личность?
Фильм длиною в жизнь. О закулисье авторского документального кино
Во многом это направление является развитием уже хорошо знакомой нам формы, которой посвящена значительная часть этой книги — сюжета для программы новостей. Документальный фильм — это длинный сюжет. Документальное кино может заимствовать приемы нарративного игрового кино, но вместо придуманного сюжета и персонажей, герои документального фильма реальны. такое документальное киноДокументальный фильм — это фильм, основанный на съёмках реальных людей и событий. В документальном кино мы должны понимать, что наш сценарий, тот, что мы придумали для своего героя, может быть разрушен в любую минуту любым его непредсказуемым поступком. Документальное кино существенно отличается от художественного фильма. Документальная лента – это фильм, основанный на съемке подлинных событий и людей. Сегодня популярность документального кино набирает обороты. Об этом говорит множество закрытых и открытых кинопоказов, организация фестиваля «Артдокфест», «Россия», «Театрдок», открытие школ документального кино, специальных курсов и прочие направления развития.
Расследование, портрет и экскурсия: каким бывает документальное кино
Сначала документальные фильмы длились менее 1 мин, а через 10 лет – уже 10–15 мин, однако они сохраняли привязанность к одному событию и прямую временнýю и монтажную последовательность – хроникальность. Издание «Петербургский дневник» представило свой седьмой документальный фильм «Умножающие время» (12+). В этом подкасте встретились с режиссером документального кино Анастасией Емельяновой и режиссером монтажа Константином Куляпиным, выяснили, что же такое документальное кино, как дела с доком в России. Документальный фильм к 70-летию российского журналиста Дмитрия Константиновича Киселева. Сначала документальные фильмы длились менее 1 мин, а через 10 лет – уже 10–15 мин, однако они сохраняли привязанность к одному событию и прямую временнýю и монтажную последовательность – хроникальность. Документальные фильмы были в основном инструментом коммунистической пропаганды и служили государственным интересам.