Авторское кино – кинематограф поиска и обретения смысла, возможность делать то, что хочешь, средство для выражения себя, высказывания своих мыслей. Пилигрим – это платформа, где можно бесплатно и легально посмотреть российское авторское кино и поддержать финансово создателей фильмов.
Мединский: от интернет-пиратства по-максимуму страдает авторское кино
Теперь им предстоит сделать выбор: либо пойти на сделку с совестью и отозвать показания , либо остаться без жилья, что тоже равносильно самоубийству. Есть фильмы, которые дуют на раны, а есть те, которые бьют обухом по голове. С самых первых минут Васьянов снимавший в Голливуде боевики Дэвида Эйра «Патруль» , «Ярость» , «Яркость» и «Отряд самоубийц» берет минорную ноту и держит ее на протяжении почти двух часов. Все плохо и становится только хуже и хуже, и хуже. Так что это не просто реквием, а отечественный «Реквием по мечте» , в котором восьмидеcятническая молодежь идет на заклание, по сути, вместе со страной. Самый жуткий момент картины — это когда ставшие жертвами советской репрессирующей системы ребята оказываются брошенными и никому не нужными на свалке. Понятно, что в этот момент они являются олицетворением не только всех жертв загнивающего тоталитаризма, но и государства в целом.
И когда он с ним сравняется, можно будет говорить о том, что сериалы похоронят кино. Можно ли сказать, что оно становится частью досуговой индустрии? Более того, скажу кощунственную вещь, но любой Бергман, Тарковский, Ларс фон Триер — тоже часть досуговой индустрии. Просто у разных людей разный досуг.
Одному для того, чтобы хорошо отдохнуть, надо сходить в караоке, другому — в стриптиз, третьему хочется почитать Дарью Донцову, а четвертый предпочтет Хайдеггера. Это не значит, что на Хайдеггере он напрягается и плохо себя чувствует. Человек может отдыхать, читая Хайдеггера. Такое тоже бывает. Точно таким же образом один будет отдыхать, когда он идет на «Трансформеры», другому будет на «Трансформерах» невыносимо, как мне, например. Но он будет отдыхать на 8-часовом фильме филиппинского режиссера Лав Диаса. Поэтому кино существует, конечно, как любое искусство, для того, чтобы человек, ненадолго вырвавшись из своей повседневности, отдыхал и переключался на что-то другое. Что касается отечественного кино, то это отдельная длинная история. Кино — ведь это зеркало, где каждый видит то, что он хочет в нем видеть. Для меня отечественное кино — это потрясающий кинематограф, полный как классических шедевров, так и современных достижений.
Но я говорю об авторском кино, которое больше всего ценю и люблю. Коммерческое интересует меня как зрителя и как критика гораздо меньше, но по долгу службы я его смотрю, им занимаюсь и анализирую. И от того, что у коммерческого российского кино многомиллионная публика, а у авторского исчисляется в лучшем случае десятками тысяч, не зависит то, как я буду к этому относиться, как я буду расставлять свои персональные критические или зрительские приоритеты. Конечно, если смотреть на наше кино, как на карнавал, где царят комедии Сарика Андреасяна, наверное, это нечто пугающее. Но если смотреть на наше кино, как на болото, откуда вдруг рождаются такие чудеса, как фильмы Андрея Звягинцева, Александра Сокурова, Алексея Мизгирева или Бориса Хлебникова, то я готов признаться в абсолютной любви к этому предмету под названием отечественное кино. Возможен ли какой-то идеальный симбиоз? Авторское кино не может создаваться ради прибыли. Это не должно быть его задачей. И должны существовать институты для поддержки больших художников, чтобы у них просто было право и возможность снимать кино, не думая о коммерческом результате. О нем могут думать продавцы этого продукта, когда фильм уже готов, то есть продюсеры или дистрибьютеры.
Режиссер об этом думать не должен, это смертельно опасно. Какими будут эти механизмы, я не знаю. Это может быть безвозмездная государственная поддержка, это может быть организованная меценатами сеть кинотеатров. Это может быть, как во Франции, например. Там существует организация «Юнифранс», которая обеспечивает информационную поддержку. Таким образом, для авторского кино важнее всего творческая свобода. Что касается коммерческого кино, то, конечно, в идеальной ситуации оно не должно получать поддержку от государства, но если говорить о возвратной основе, то это не обязательно государство, можно просто кредит взять где-нибудь. У государства берут, потому что оно не «Сбербанк», оно не может жестко востребовать назад деньги, которое тебе дало. Некоторые судебные процессы годами идут, и государство не может получить те деньги, которые вроде на возвратной основе кому-то давали. Коммерческое кино должно быть прибыльным, если коммерческое кино не прибыльно, оно должно умереть.
Отечественный проходил совершенно другой путь развития. В итоге какая у нашего кино теперь система жанров и приоритетов? Мы хотим быть такими же. Ну, ладно, мы делаем фильмы-катастрофы, например, фильм «Метро» или «Экипаж», скоро еще выйдет фильм «Ледокол». Потому что есть отечественная традиция фильма-катастрофы. Их было довольно много. Но мы делаем ужастики, пока большого успеха в этой области нет, это чисто американский жанр. Кроме американцев, в нем преуспели, в общем-то, только японцы. Например, французы или англичане крайне редко прибегают к этому жанру. У отечественной комедии сегодня некоторый кризис.
У нас есть своя комическая традиция, которую мало кто изучает и умеет плодотворно применить. Главное тому доказательство — это художественная, а часто и коммерческая провальность всех тех ремейков, которые у нас производятся. Но при этом есть Жора Крыжовников, который сделал две части «Горько» и «Самый лучший день». А «Горько», по-моему, замечательные фильмы, что первый, что второй, и это новый формат комедии отечественного кино. Он самобытный, и это тоже у нас работает. Конечно, основываясь на советской традиции военного кино, мы стараемся и к ней вернуться, но я знаю только два фильма, которые более-менее успешно это сделали. Второй фильм — это «Сталинград» Федора Бондарчука, который условно продолжает и традиции старшего Бондарчука, и традиции Юрия Озерова, но только на новом витке. Но это единичные случаи. Два фильма я назвал, а третьего бы даже уже и не придумал. И в этом наша беда.
И если хотите, в этом и наша самобытность — Какие модели кинематографа европейскую, индийскую, американскую... Или у нас свой путь?
Он создаёт фильм, полагаясь на собственное видение и не обращая внимания на запросы публики и маркетинговые исследования. Многие студенты режиссёрских факультетов стремятся в качестве дипломной работы снять «иное» кино, но за идею фильм не снимешь, а под такое неоднозначное мероприятие найти спонсора сложно, так как никто не знает, чем оно закончится: может принести Венецианского «Золотого льва» или Каннскую «Золотую пальмовую ветвь», а может и нож в печень. Деньги может дать богатый родственник, частный фонд или государство с последними двумя договориться будет сложно , вероятно поэтому артхаус в искусстве является синонимом всего неприбыльного и малобюджетного. Бывают и исключения. Так, и коммерческое кино может быть интеллектуальным, а авторское кино оказаться коммерчески успешным, или режиссёр, который вчера снимал деревенские свадьбы и выкладывал на Ютуб, завтра может снять коммерческий хит. Авторское кино привлекает зрителей почти полным отсутствием цензуры и предрассудков в сочетании с высоким уровнем насилия.
Основной критерий — мера таланта режиссёра.
И он вдруг совершенно по-иному для меня открылся, потому что это пространство смыслов. А вот кинематограф, который мы видим, — не говорю о конкурсной программе, а вообще сегодня, — это кинематограф смыслов, но не пространства смыслов. В котором можно было бы существовать, с которым можно было бы взаимодействовать. Вот этого мне сегодня не хватает. При этом одним из последних больших впечатлений для меня стал «Снегирь» Бориса Хлебникова. Хоть его и пытаются сейчас в интернете раскладывать именно на смыслы-символы — столкновение поколений и так далее, но этот фильм гораздо интереснее и глубже. Там не герои-символы, не эпизоды-символы. Они складываются в художественное пространство, в котором интересно существовать и обретать смыслы. Вот это мне кажется чрезвычайно важным.
Вот почему мы зовем Льва Маратовича в жюри! Прежде чем возложить ответственность на продюсера Наталью Дрозд, хочу еще раз уточнить свои слова, сказанные в начале нашей встречи. У меня не было никакого оптимизма по поводу состояния российского авторского кино. Я имел в виду лишь то, что долгое время российское кино — и авторское тем более — жило само по себе. Никто им не интересовался. Авторы делали то, что хотели. Потом потихоньку начали появляться какие-то правила, которые воспринимаются болезненно, как и все любые ограничения. Материться нельзя, на ту или другую тему снимать нельзя, сейчас еще больше чего-то нельзя. Но чем больше государство и общество стали интересоваться кино, тем яснее, что этот подход — «я художник, я так вижу», «что хочу, то и ворочу» — больше не работает. Не только с точки зрения цензуры, но и с точки зрения все той же ответственности.
Сегодня мы оказались в мире, который ускользает от прямого отображения, а у людей потребности узнавать свои страхи и переживания в фильмах никуда не делись. И мы все оказались в ситуации огромного выбора. Как с ним справляться — новым авторам или старым, это и есть сущностный предмет дискуссии. Если мы не подберем ключи к новой реальности, если не найдем те образы, те смыслы, чтобы отображать, что с людьми происходит, никто не будет смотреть это кино. Но перейдем к практической стороне дела. Мне интересно спросить Наталью как человека с международным продюсерским опытом: чем отличается работа с европейскими фондами? Сколько там творчества, а сколько монотонного труда, бюрократии, участия в питчингах и прочего? Наталья Дрозд. Я не досконально это знаю, я же всегда работала через иностранных продюсеров. Но многие знают, например, Симону Бауман, главу German Films.
Она мне примерно год назад сказала, что изо всех немецких картин, которые появились на основных международных фестивалях, ни одна не была поддержана государственными институциями. Потому что — фильтры. Система, которая была построена, автоматически выкидывает все новое, яркое, авангардное и смелое. Знаю, что в Германии со следующего года меняют эту систему. Все, что мы сейчас здесь видим благодаря Стасу и нам всем, было сделано года два-три назад. А сегодня мы находимся в ситуации тотального хаоса. Естественно, я говорю про себя, но есть ощущение, что можно продвигаться только маленькими шажками и постоянно оглядываться. Потому что большие шаги могут быть фатальными или вообще не туда. Приходится делать все на ощупь. Сейчас снимать на сверхактуальные темы невозможно.
Даже и неправильно. Не в смысле цензурных ограничений, а потому, что мы каждый день имеем дело с какой-то новой реальностью, с какой-то новой горячей точкой. Ситуация двух- или трехлетней давности — ситуация максимального благоприятствования. Это говорю как человек, которому повезло запуститься с неким количеством фильмов в то время. Свобода и ответственность были фантастические. В Европе очень все бюрократизировано, там сложно развитая система фондов. И это в каком-то смысле здорово, потому что там дают много денег, например, на написание сценариев, чтобы сценарист мог спокойно работать, чего у нас не было и уже вряд ли будет. Но при этом мы все равно, несмотря на постоянные противопоставления, живем в едином мире. Просто там другие ориентиры и ценности: есть повестка — и будь добр, вот это и это должно быть в кино. Есть то, что у нас в принципе запрещено, а у них обязательно надо показать.
Тоже порой доходит до смешного. И уж точно не способствует творчеству. Трафареты накладываются везде: просто у кого-то кружочек, у кого-то квадратик. А свободы нет нигде, честно говоря. Ситора Алиева. Это созвучно с тем, о чем говорил Лев Маратович. Если вульгаризировать и упростить: во всем мире наблюдается кризис смыслов. Весь мир зашел в тупик, не знает, зачем он живет, и поэтому полыхает. Мир не зашел в тупик. Мир как раз научился гениально существовать без смыслов.
Это мы не умеем. Не знаю, действительно ли это наша специфика, но мы не научились, постмодерна у нас не было. Я обычно привожу пример невероятно выразительный. Наверное, все знают, как выглядит банджи-джампинг, изобретенный новозеландцами. Дело в том, что после Второй мировой войны весь мир оказался на краю. Мишель Пуакар в фильме «На последнем дыхании» Годара говорил, что он выбирает не грусть, а небытие. Это честнее. И Запад это сделал. Это мы обратились к жизни, потому что решили, что все кончилось. А на самом деле ничего не кончилось — все только началось.
И Запад прошел очень большой путь, приведший к постмодерну. Мы же упорно не понимаем, что это такое, а это — банджи-джампинг. Прыжок в пропасть и обратно. Запад в этом смысле действует мастерски, я бы не стал их осуждать. Я посмотрел новый фильм Кристи Пую, так вот он, как мне показалось, как раз в судорожном поиске новых смыслов. И другие большие авторы. Правда, пока я там новые смыслы не обнаружил. Может, просто мало видел. Но это абсолютно мировой тренд. Ксения Болецкая.
Предлагаю ответить на общий вопрос. Если я вас правильно услышала, в российском авторском кино режиссерам важен диалог. То есть и международные показы в том числе. Какой совет дал бы каждый из вас? Какие приемы, сюжеты, темы лучше всего сейчас воспринимаются отборщиками международных фестивалей, когда они смотрят кино из России? Никогда не надо, начиная сценарий или само кино, думать о том, что в голове у отборщиков кинофестивалей. Сейчас многие отборщики занимаются всякими списками: почему какие-то фильмы нельзя показать — потому что кто-то или какая-то организация находятся под санкциями. Ничего страшного в этом нет. Просто жизнь. Скажу честно: хорошим интеллигентным юношам из больших городов пора просто перестать снимать о жизни не столь обеспеченных слоев общества, если ты об этом не знаешь.
Либо там живи и разбирайся в этом, чтобы было точно. Либо не берись вообще.
«Мы должны понять, что авторское кино – не то, от которого тошнит»
Проснувшись, она обнаруживает, что её жизнь разрушена, а внутри остаётся лишь пустота. Спустя несколько лет Крис встречает Джеффа, с которым её связывает гораздо больше нитей, чем она могла представить. Вместе они попытаются заполнить пустоту в своих душах и избавить друг друга от одиночества и страхов. Несмотря на общую шизофреничность происходящего, в фильме прослеживаются интересные мысли о природе любви и переселении душ. Но в целом, конечно, это фильм воспринимается больше эмоциями, чем мозгом. То, как создатели смешивают жанры, это что-то.
По сюжету, главный герой, переживая смерть матери, отправляется в Италию и там по уши влюбляется в прекрасную итальянку. Но с девушкой, кажется, что-то не так. Джастин Бенсон и Аарон Мурхед из тех авторов, кто оставляет многие вопросы недосказанными, но в данном случае это только добавляет шарма фильму. Кроме того, итальянка и правда симпатичная но это не точно. В 2017 году от этих же авторов выходил фильм "Паранормальное", еще более сложный для восприятия.
Я не досконально это знаю, я же всегда работала через иностранных продюсеров. Но многие знают, например, Симону Бауман, главу German Films. Она мне примерно год назад сказала, что изо всех немецких картин, которые появились на основных международных фестивалях, ни одна не была поддержана государственными институциями. Потому что — фильтры. Система, которая была построена, автоматически выкидывает все новое, яркое, авангардное и смелое. Знаю, что в Германии со следующего года меняют эту систему. Все, что мы сейчас здесь видим благодаря Стасу и нам всем, было сделано года два-три назад. А сегодня мы находимся в ситуации тотального хаоса.
Естественно, я говорю про себя, но есть ощущение, что можно продвигаться только маленькими шажками и постоянно оглядываться. Потому что большие шаги могут быть фатальными или вообще не туда. Приходится делать все на ощупь. Сейчас снимать на сверхактуальные темы невозможно. Даже и неправильно. Не в смысле цензурных ограничений, а потому, что мы каждый день имеем дело с какой-то новой реальностью, с какой-то новой горячей точкой. Ситуация двух- или трехлетней давности — ситуация максимального благоприятствования. Это говорю как человек, которому повезло запуститься с неким количеством фильмов в то время.
Свобода и ответственность были фантастические. В Европе очень все бюрократизировано, там сложно развитая система фондов. И это в каком-то смысле здорово, потому что там дают много денег, например, на написание сценариев, чтобы сценарист мог спокойно работать, чего у нас не было и уже вряд ли будет. Но при этом мы все равно, несмотря на постоянные противопоставления, живем в едином мире. Просто там другие ориентиры и ценности: есть повестка — и будь добр, вот это и это должно быть в кино. Есть то, что у нас в принципе запрещено, а у них обязательно надо показать. Тоже порой доходит до смешного. И уж точно не способствует творчеству.
Трафареты накладываются везде: просто у кого-то кружочек, у кого-то квадратик. А свободы нет нигде, честно говоря. Ситора Алиева. Это созвучно с тем, о чем говорил Лев Маратович. Если вульгаризировать и упростить: во всем мире наблюдается кризис смыслов. Весь мир зашел в тупик, не знает, зачем он живет, и поэтому полыхает. Мир не зашел в тупик. Мир как раз научился гениально существовать без смыслов.
Это мы не умеем. Не знаю, действительно ли это наша специфика, но мы не научились, постмодерна у нас не было. Я обычно привожу пример невероятно выразительный. Наверное, все знают, как выглядит банджи-джампинг, изобретенный новозеландцами. Дело в том, что после Второй мировой войны весь мир оказался на краю. Мишель Пуакар в фильме «На последнем дыхании» Годара говорил, что он выбирает не грусть, а небытие. Это честнее. И Запад это сделал.
Это мы обратились к жизни, потому что решили, что все кончилось. А на самом деле ничего не кончилось — все только началось. И Запад прошел очень большой путь, приведший к постмодерну. Мы же упорно не понимаем, что это такое, а это — банджи-джампинг. Прыжок в пропасть и обратно. Запад в этом смысле действует мастерски, я бы не стал их осуждать. Я посмотрел новый фильм Кристи Пую, так вот он, как мне показалось, как раз в судорожном поиске новых смыслов. И другие большие авторы.
Правда, пока я там новые смыслы не обнаружил. Может, просто мало видел. Но это абсолютно мировой тренд. Ксения Болецкая. Предлагаю ответить на общий вопрос. Если я вас правильно услышала, в российском авторском кино режиссерам важен диалог. То есть и международные показы в том числе. Какой совет дал бы каждый из вас?
Какие приемы, сюжеты, темы лучше всего сейчас воспринимаются отборщиками международных фестивалей, когда они смотрят кино из России? Никогда не надо, начиная сценарий или само кино, думать о том, что в голове у отборщиков кинофестивалей. Сейчас многие отборщики занимаются всякими списками: почему какие-то фильмы нельзя показать — потому что кто-то или какая-то организация находятся под санкциями. Ничего страшного в этом нет. Просто жизнь. Скажу честно: хорошим интеллигентным юношам из больших городов пора просто перестать снимать о жизни не столь обеспеченных слоев общества, если ты об этом не знаешь. Либо там живи и разбирайся в этом, чтобы было точно. Либо не берись вообще.
Надо понимать, что в тебе откликается, отзывается. Это же не поход в зоопарк. Большинство наших фильмов очень умозрительны. Давай снимем фильм о том, как живут люди, у которых маленькая зарплата? Все очень мило, только человек, снимающий об этом, ничего не знает о ситуации. И все приблизительно. А должно быть точно. И последнее: хватит снимать однотипные фильмы.
Помните, был «Бешеный бык» Скорсезе? Я люблю бессюжетное кино, но времена изменились — сюжет должен вести. Без этой хорды ничего не сработает. А потом уже могут быть и смыслы, и тонкость, и поэтика. Иначе просто бессмысленная трата времени. Хочу подчеркнуть ту невероятно важную мысль, которую озвучил Лев Маратович. Я прихожу в разные киношколы в Москве, к примеру, в Московскую школу кино Алексея Попогребского, где студенты, к счастью, не делят кинематограф на авторский и блокбастеры, как в какой-нибудь другой большой киношколе. Я как-то пришла с лекцией, а мне сказали: «В нашей школе преподают мастерство блокбастеров».
Я вообще не поняла, что это прозвучало. Но выяснилось, что студентов учат забывать слова «авторское» и «фестивальное» кино. Иметь дело со студентами, которые делят фильмы на подобные категории в XXI веке, — нонсенс. Хочется попросить их открыть фильмографию Нолана и посмотреть его первые фестивали. Среди которых есть, скажем, фестиваль в Роттердаме, смотр экстремального кино. Я только не понял, у нас делят или не делят? У вас — умножают. Давно ушло время столь жесткого деления.
Постмодерн затронул кинематограф очень сильно. Однако шкала существует: есть глубокий артхаус, есть артхаус, есть арт-мейнстрим, мейнстрим — и дальше уже только, видимо, те самые блокбастеры. Шкала динамична, но нет жестких групп: вот это мейнстрим — туда не ходите.
В официальном паблике издания во «ВКонтакте» публикуются тексты Михаила Брашинского, Сергея Добротворского, Андрея Плахова и других известных авторов о выдающихся режиссерах и их фильмах. Здесь можно найти биографии режиссеров, качественные обзоры и рецензии. А еще сами фильмы — с оригинальной озвучкой и в дубляже. Команда «Кинокультуры» предлагает не только больше узнать о творчестве великих кинематографистов, но и самостоятельно оценить их работы.
Он продлится до 9 октября. Организатором кинофестиваля является Фонд развития современного кинематографа "Кинопрайм". Он начал свою работу в 2019 году и был учрежден Романом Абрамовичем. Фонд поддержал производство более 70 российских фильмов, многие из которых участвовали в программах и получили призы международных кинофестивалей в Каннах, Венеции, Локарно, Берлине и Роттердаме. В жюри "Маяка" создатель и глава студии "Профит" Игорь Толстунов, который спродюсировал картины "Подмосковные вечера", "Ворошиловский стрелок", "Сердце Пармы", "Вор", "Все умрут, а я останусь" и многие другие. Козловский не приехал на фестиваль и "будет работать на удаленке", как рассказали организаторы на церемонии открытия. В новость внесена правка 10:09 мск 8 октября - передается с исправлением опечатки в лиде, верно - они, а также с исправлением фамилии спикера в пятом абзаце, верно - Малышева Теги:.
8 топовых артхаусных фильмов начала 2024
Кино не для всех, смотреть которое тем не менее интересно. Кино не для всех. Полная режиссерская основан на реальных событиях. В 1976 году стал сенсацией Каннского фестиваля, где его назвали "первым великим эротическим фильмом". Альтернативное авторское кино, направленное на узкую прослойку аудитории, некоммерческое, часто затрагивает сложные проблемы и предлагает нестандартные пути их решения. Многие считают, что в Каннах показывают сложное авторское кино «не для всех», но это не совсем так.
авторское кино
Так и современное авторское кино российских режиссеров именно для этого подходит наилучшим образом — а в том, что запрос на осмысление и правдивое, эффектное отражение нового времени у зрителя есть, сомневаться не приходится. Яркая представительница французского авторского кино никогда не уклонялась от мрачных реалий. Для лиц старше 12 лет Адрес электронной почты для отправления досудебной претензии по вопросам нарушения авторских и смежных прав: copyright@ Результаты СОУТ. Артхаус и Нетленка | Авторское кино – это уникальный телеграмм-канал, предназначенный для настоящих ценителей кинематографа и поклонников авторского.
чПКФЙ ОБ УБКФ
Делитесь видео с близкими и друзьями по всему миру. Я продюсер авторского кино, а оно всегда предполагает изобретение чего-то нового, выход из сложной ситуации. В интервью Forbes Life режиссер рассказал, как получать деньги на авторское кино в России (сложно) и что значит для него попадание фильма про «Норд-Ост. Как правило, авторское и фестивальное кино анализируют кинокритики, оценивая профессионализм воплощения, степень новаторства и прочие художественные достоинства.
чПКФЙ ОБ УБКФ
| Российский фестиваль авторского кино «Зимний» назвал победителей 2022 года | «Неслучайные люди» — авторское кино о газоспасателях Сосногорского газоперерабатывающего завода. |
| Фильмы для умных: краткий ликбез по артхаусному кино | Лучшие новинки авторского кино не для всех, вышедшие на экран за последние годы. |
| 8 топовых артхаусных фильмов начала 2024 | Авторское кино долгое время имело статус элитарного, которое может понять не каждый. |
Где в столице посмотреть кино "не для всех"
Артхаус по-прежнему «кино не для всех», но при этом он настолько разнообразен, что каждый может найти в нем то, что ему понравится. Например, недавно здесь демонстрировали чрезвычайно спорный, не для широкого экрана фильм "Большое варево". Лучшие новинки авторского кино не для всех, вышедшие на экран за последние годы.
Российский фестиваль авторского кино «Зимний» назвал победителей 2022 года
По словам Мединского, существует ошибочное распространенное мнение, что интернет-пиратство касается только крупных компаний, а авторское кино ничего не теряет. Однако проведенные исследования, указал Мединский, доказывают обратное. Напротив, рассказал глава ведомства, крупные компании, ввиду их больших сборов, несут минимальные потери, в то время как авторское кино теряет по-максимуму.
Это своего рода крик души.
Оно сложилось из-за того, что тогда мультфильмы постоянно показывали по телевизору. Причём, одни и те же. Сегодня мультфильмы в России по-прежнему производятся.
Их, как и раньше, не так много, но и не так мало. Просто сегодня по телевизору показывают в основном полнометражные мультфильмы, и широкая публика о современной российской короткометражной мультипликации почти не знает. Зато в России появились хоть какие-то анимационные фестивали.
В этом плане мы всё же сделали шаг вперёд. Поэтому и в телевизоре её так мало… - Как это не коммерческий продукт? На Западе, где люди постоянно думают о своём кошельке, вкладываются бешенные средства в производство анимации и в фестивали, на которых её показывают.
А мы в России просто бедные, жадные, некультурные и недальновидные. Хотя, конечно, кто-то из наших уезжает туда.
Все самое яркое происходит у художника Ланцева на холстах и листах с графикой. Он очень сконцентрирован на работе». Потом личное общение. И если внутри что-то екает, если чувствуешь связь и готовность разделить часть своей жизни с человеком, то снимаешь».
Запланированные интервью поменяли форму, ушли темы и уступили место искреннему диалогу, пространство возникающих вопросов нас все дальше втягивало и увлекало искать ответ. Нашли мы этот ответ? Пока неизвестно, но мы обязательно его найдем». Я учусь у своих героев лучше понимать. Это способ вылезти из своей темной комнатки и познавать мир. Способ находить с ним точки соприкосновения.
Я не делаю кино специально, чтобы кому-то что-то показать, рассказать.
Оставаясь только вдвоем в полной изоляции, герои пытаются сохранить рассудок, пока на острове или лишь в сознании Уинслоу? Фильм ужасов Роберта Эггерса, снятый на черно-белую пленку со стилизацией под немецкое кино начала XX века, стал одной из самых жутких лент 2019 года. Полный отсылок и метафор, он представляет собой мрачное произведение искусства.
Хоррор, впервые показанный в Каннах, потряс фестиваль и заслужил множество похвал от критиков со всего мира. Стэнли Кубрик «Заводной апельсин», 1971 Фото: кадр из фильма Устрашающая картина мрачного будущего британского общества, где правит необузданное насилие. На улицах царит хаос, люди боятся выйти из дома, пока безжалостные бандиты во главе с Алексом ДеЛарджем бесчинствуют и подрывают закон и порядок. Режиссер Стэнли Кубрик снял один из своих известнейших фильмов по одноименному роману-антиутопии Энтони Берджесса.
Дэвид Линч «Голова-ластик», 1977 Фото: кадр из фильма Несчастный и угрюмый Генри живет в сером промышленном городке. Когда подруга беременеет от него, он вынужден на ней жениться. А позже перед новоиспеченными родителями встает проблема: их ребенок — мутант, совсем не похожий на человека, и его нужно как-то выхаживать и воспитывать.