Первой новеллой была выжимка из «Повести о Сонечке» Цветаевой. Автобиографическая «Повесть о Сонечке» была написана М.И. Цветаевой в 1937-1939 годах в городке Лакано-Осеан на побережье Атлантического океана. Ксения Трейстер — Сонечка — идеальный и 100-процентный инфантилизм Серебряного века. Таких тонких материй мало в сегодняшнем театре, а потому есть ощущение: «Повесть о Сонечке» в Вахтанговском по нынешним временам — драгоценная россыпь. «ПОВЕСТЬ О СОНЕЧКЕ» в Театре Вахтангова.
На Новой сцене Театра Вахтангова премьера спектакля «Повесть о Сонечке»
Ксения Трейстер — Сонечка — идеальный и 100-процентный инфантилизм Серебряного века. Константин Белошапка исполнял все мужские роли одновременно, и в каждой роли он был хорош и органичен. Сегодня и завтра, 21 и 22 декабря, на Новой сцене Театра имени Вахтангова пройдёт премьера спектакля Владислава Наставшева «Повесть о Сонечке» по одноимённому прозаическому сочинению Марины Цветаевой. Премьера Владислава Наставшего «Повесть о Сонечке» на Новой сцене театра им. Вахтангова по одноименной пьесе Марины Цветаевой. И лишь посмертная «Повесть о Сонечке» заставила читателя «вспомнить» вместе автором о яркой и самобытной студийке МХТ, о ее радостях и горестях начала сурового 1919 года.
Куда пойти, что посмотреть: АРТиШОК на Мойке и Повесть о Сонечке
Повесть о Сонечке билеты в театр в Москве. Спектакль пройдет 14.04.2024 в Театр Вахтангова по адресу Москва, Театр Вахтангова. Билеты в продаже по цене от 1200 ₽. Ксения Трейстер (Сонечка) в сцене из спектакля "Повесть о Сонечке" по одноименному автобиографическому произведению М.И. Цветаевой в постановке Владислава Наставшева в Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова. «Повесть о Сонечке», написанная после известия о смерти Голлидэй, стала своеобразным реквиемом ушедшей подруге. Повесть была написана Цветаевой в очень непростой период ее жизни, спустя почти двадцать лет после описываемых в ней событий, когда Марина Ивановна узнала о смерти Сонечки. Эмоциональная, звонкая, нежная и романтичная в самом высоком смысле история о любви по выдающейся прозе Марины Цветаевой «Повесть о Сонечке». Владислав Наставшев, впервые приглашённый на постановку в Театр имени Евгения Вахтангова, выпустил новый спектакль – «Повесть о Сонечке» в основе которого – одноимённое произведение Марины Цветаевой.
Марина и Сонечка
У нас вы сможете купить билеты на спектакль Повесть о Сонечке в театр Вахтангова даже в том случае, если билетов уже нет в кассе театра! Владислав Наставшев, впервые приглашённый на постановку в Театр имени Евгения Вахтангова, выпускает новый спектакль – «Повесть о Сонечке» в основе которого – одноимённое произведение Марины Цветаевой. В ткань «Повести о Сонечке» вплетаются мотивы «Белых ночей» Достоевского, ибо самозабвенная любовь героя к идеальной, недосягаемой героине есть прежде всего самоотдача. Эмоциональная, звонкая, нежная и романтичная в самом высоком смысле история о любви по выдающейся прозе Марины Цветаевой «Повесть о Сонечке». Театр Вахтангова выпускает новый спектакль – «Повесть о Сонечке» в основе которого – одноимённое произведение Марины Цветаевой. "Повесть о Сонечке" Цветаева написала в эмиграции в память о своей подруге, актрисе второй студии Вахтангова Софье Голлидэй, с которой провела в Москве весну 1919 года.
«Неосторожная актриса» Елена Подкаминская
Над постановкой также работали художник по костюмам Майя Майер, художник по свету Руслан Майоров, хореограф Екатерина Миронова. Общественные потрясения становятся для Цветаевой своеобразным катализатором. Сумасшедшая энергия обновления, которой буквально пропитан воздух, дает ей силы, темы, новый язык. О ком бы ни писала Марина Цветаева, она как большой поэт писала о себе.
Вот это первая ее черта — ее противопоставленность модерну, которая, собственно говоря, в 1918-19 годах удивительным образом как-то проявилась, проступила. Потому что большинство модернистов встретили революцию, надо сказать, довольно беспомощно.
И Блок увидел в ней смерть и вскоре перестал писать вовсе. Сразу после «Двенадцати» и после чудовищных, на мой взгляд, «Скифов», так отступивших далеко от гениального «Поля Куликова», от всей этой апологии моногольщины, совершенно предательской по отношению к себе прежнему. В 18-м году почти весь русский модерн либо не писал, либо писал очень плохо. Хорошо — гениально — писала в это время Цветаева. Потому что она доросла до своего времени, до времени, когда востребовано было рыцарство.
И вторая черта, которая очень в Цветаевой важна. Конечно, пошляк назвал бы это некоммуникабельностью. Ну а возразим, а что такой коммуникабельность как не приспособленчество, как не «покровительства позор», как не умение выстраивать какие-то, опять-таки, пошлые и, как сказала бы Сонечка, «бездарные» отношения? Какого черта вообще человек должен быть коммуникабельным? Кому он должен эту коммуникабельность?
Он в принципе должен быть принципиально один. Он должен быть вне быта. Цветаева никогда в быт не вписывается, не вписывается до того, что не умеет правильно заказать кухарке обед. Приготовить может — не может заказать. Не существует обстоятельств, в которых она чувствовала бы себя органично.
И вот когда закончились все обстоятельства, когда с мира облетела вся шелуха, когда началась жизнь в Борисоглебском переулке в доме, где проваливается чердак, проваливается пол, где постоянно заполоняют квартиру какие-то все более странные, все более разрушающиеся, неузнаваемые вещи, — вот здесь ей стало хорошо. Что ж, мы проживем и без хлеба — Недолго ведь с крыши на небо. Наступил тот «московский чумной 18-й год», в котором традиционные отношения уже не нужны, а нужны цветаевские. Отношения страстные, отношения, вовлекающие целиком в эту орбиту. Вот Павлик А.
Это через него она вышла на Вахтанговскую студию, через него — на Сонечку, через него — на платоническую свою любовь — Юрия Завадского. И вот когда она спрашивает Павлика: «Павлик, как, по-вашему, называется то, что мы здесь, сейчас в этой комнате делаем? Да, это сидеть в облаках и править миром. Именно поэтому Цветаева — поэт революционный. Революционный не в большевистском, совершенно зловонном смысле, который так издевательски, так замечательно описан у нее в гениальном очерке «Мои службы».
Конечно, не советский абсурд и не марксистский абсурд, и не большевики, и не Ленин, который вообще как будто отсутствует у нее в это время, у нее о нем вообще не сказано ни слова. Она просто не замечает, что есть где-то такой маленький человечек с сугубо прагматическим мышлением. А вот революция для Цветаевой — это московские, очень похожие на петербургских, кстати, из Дома Искусств, очень похожие на «Серапионов» мальчики и девочки из удивительного поколения конца 90-х годов, которым в 1917 году 18, 20 лет, 22 года. У которых нет прошлого. И они с радостью, с восторгом бросаются в эту новую стихию.
Не потому что они любят революцию — Боже упаси! Просто они попали во времена, где так по-настоящему интересно. Это, как замечательно как раз говорит Сонечка Голлидэй: «Это как будто мы на необитаемом острове с вами, Марина. И хорошо бы там с нами была еще собака! Потому что в нормальной жизни им места нет.
У них все через край. Я очень люблю это поколение. Это поколение, которое дало Шварца, Хармса, Введенского, Олейникова, Заболоцкого, безусловно, Антакольского, безусловно. Ведь Антакольский и Заболоцкий такие разные! И кто-то скажет, может, что Антакольский на фоне Заболоцкого вообще не поэт.
Это не так. Он был поэт с чертами гения. И они очень дружили, кстати говоря. И вместе пили, потому что это напоминало им ту прекрасную сформировавшую их эпоху. Собственно, вот это поколение конца 90-х — начала 900-х — единственные, кто выиграли от революции.
И, конечно, потом их революция убила. Но преже чем их убить, она их все-таки создала. Ведь революция — это не тогда, когда «верхи не могут, а низы не хотят». Собственно, это их постоянное состояние. Верхи всегда не очень могут, низы всегда не очень хотят.
Тем не менее, в общем, всегда как-то они продолжают это делать, хотя и не хотят, и не могут, и получается соответственно. Но просто иногда есть в истории счастливые миги, когда где-то там происходит великая буря. И на земле она такой ж очистительной бурей отзывается. Русская революция ценна не тем, что в результате нее в России было построено небывалое общество. Ну, конечно, нет.
И тем, что ей было о чем это написать. Понимаете, вот эти холодные, голодные, оборванные 20-летние красавицы и красавцы, которые в Петербурге собираются в Доме Искусства, а в Москве у Мчеделова и Вахтангова, вот в этой студии. Красавицы в отрепьях, красавцы в шубах, молью проеденных, отцовских — вот это на самом деле счастье — люди, которые собираются играть «Принцессу Турандот», при этом не зная, чем они завтра будут завтракать. Люди, которые создают великий авангард, авангард, которым потом будет питаться все искусство мира, и при этом питаются перловкой и воблой и считают большим, большим подарком мешок мерзлой картошки полусгнившей. Это для них, да, большое счастье.
Я не хочу сказать, что нас в ближайшем будущем ожидает такая мерзлая картошка. Еще надо заслужить настоящую катастрофу. Нас ожидает гораздо более гниленькое время. Но тем не менее использовать его надо для того, чтобы ставить «Принцессу Турандот». А не для того чтобы спасаться на обломках.
Вот это надо почувствовать. Потому что только грудью бросится в эту набежавшую волну — это и есть спасение. Эмиграция отворачивается, с государством не ладится. Франция уже преследует ее в это время напрямую. Сережа вынужден бежать, потому что раскрыто убийство Рейса и раскрыта его роль, хотя он ничего особенного-то не сделал.
Он не убивал. Он помог на Рейса выйти, помог его найти. По некоторым версиям, в качестве шофера куда-то их подвез. Но в любом случае он был членом вот этого вот Союза Возвращения. Он был в любом случае советским агентом.
Он воспринимался как таковой. И Цветаева в этот момент испытывает серьезнейшие трения не только с эмиграцией, с эмиграцией никогда не было хороших отношений, ее вызывают на допросы, она находится под постоянным наблюдением, ее, в сущности, отъезд — это просто прямое бегство, Советским же Союзом и организованное, после чего Сергей и Аля поплатились страшно: Эфрон арестован и потом расстрелян, Аля провела 10 лет в лагерях и потом еще в ссылке туруханской. Все это. Но Цветаева, даже не зная еще этого тогда, что жизнь, в сущности, кончена. Она с Муром у океана на берегах той самой Атлантики, где звезды крупнее глаз, как она пишет.
Где она вспоминает знаменитые Сонечкины слезы крупнее глаз. Там она пытается заново прожить 18-й год, потому что это то время, когда она чувствовала свою абсолютную уместность, не потому, что была советской, а потому, что и советское относительно. Как говорил Блок: «В той Маркизовой луже, которая называется политикой, во время великих потрясений тоже происходят потрясения». Но, разумеется, к политике, как мы понимаем, они не сводятся. Что очень привлекательно и очень жалко, и очень трогательно в «Повести о Сонечке»?
Когда сегодняшний читатель, знающий о Софье Евгеньевне Голлидэй очень мало, но все-таки есть книга Галины Бродской достаточно подробная, есть определенные разыскания, есть урна с прахом в Донском монастыре в усыпальнице, есть, в общем, довольно четкая биографическая канва, список сыгранных ролей, несколько фотографий, но тем не менее современный читатель знает о Сонечке Голлидэй в основном из повести Цветаевой. И вот тут возникает довольно интересный стереоскопический эффект. Мы читаем о ней восторженную повесть, Цветаеву все в ней восхищает. Но вместе с тем сквозь ткань этого текста Цветаева же великий реалист, и не зря Вячеслав Иванов, король русского модернизма, русского символизма, говорил: «Вам надо роман написать! Сквозь эту цветаевскую прозу мы абсолютно четко видим Сонечку, какой она была на самом деле.
Идет Гражданская война, муж находится в добровольческой армии, и от него давно нет вестей, дети голодают, работы нет. От отчаяния спасают только творчество и общение. Героиня повести Софья Голлидэй — дочь обрусевшего англичанина, талантливая молодая актриса и эксцентричная женщина. Несколько месяцев общения с нею оставляют неизгладимый след в душе Цветаевой и в ее стихах — Софье Голлидэй посвящен цикл «Стихи к Сонечке». Непростой характер и огромное обаяние, яркий талант и печальная судьба делают ее образ в повести комическим и трагическим одновременно. Подающая надежды актриса Константин Станиславский считал ее необыкновенно одаренной , она бросает театр ради замужества и уезжает из столицы в далекий Симбирск. Всё время предчувствуя свою раннюю смерть, в 1934 году она умирает в Москве от рака.
Владислав Наставшев, режиссёр: «Повесть о Сонечке» — густой, очень плотный текст. Общественные потрясения становятся для Марины Цветаевой своеобразным катализатором. Сумасшедшая энергия обновления, которой буквально пропитан воздух, даёт ей силы, темы, новый язык. О ком бы ни писала Цветаева, она, как большой поэт, писала о себе.
Смотрите также:
- «Повесть о Сонечке. Повесть о любви»
- Купить билеты на спектакль Повесть о Сонечке
- «Повесть о Сонечке» в Театре Вахтангова: фоторепортаж с премьеры — Театрал
- Повесть о Сонечке
Елена Алдашева про «Повесть о Сонечке» Владислава Наставшева в Вахтанговском театре
Повесть была написана многим позже, в эмиграции, в 1937 году во Франции, после известия о смерти подруги от рака желудка где-то в провинции. По словам Дмитрия Быкова, это последняя большая проза Марины Цветаевой: «после этого только возвращение в Россию и потом немота. У нее уже не оставалось никаких сомнений относительно того, что она приехала на смерть. Талантливая актриса Вера Муйович прочтет захватывающие строки моноспектакля на родном языке и унесет зрителя в объятую революцией Москву, где вместе с обысками и смертельной схваткой двух режимов бушуют любовь, молодость и поэтика.
Цветаева 3 часа c 1 антрактом Режиссёр Владислав Наставшев представит «Повесть о Сонечке», написанную Мариной Ивановной Цветаевой под впечатлением от её знакомства с Евгением Богратионовичем Вахтанговым и его Студией, положившей начало нашему театру. Влад Наставшев, режиссёр: «Повесть о Сонечке» — густой, очень плотный текст. Общественные потрясения становятся для Марины Цветаевой своеобразным катализатором.
Обладатель золотой и двух серебряных медалей в номинации «Графика» Международной федерации художников IFA , лауреат именного приза Максима Жуана Фонд Тейлора , который вручается в рамках салона «Искусство в столице» «Art en Capital» в Гран-Пале в Париже, награждена дипломом и премией академика Владимира Ветрогонского в рамках Международной триеннале графики в Санкт-Петербурге. В 2017 году стала лауреатом Международного конкурса книжной иллюстрации «Образ книги» за иллюстрации к «Книге пророка Даниила» издательство «Вита Нова». Приняла участие более чем в 150 и ленинградских, зональных, республиканских, всесоюзных, общероссийских и зарубежных выставках, в том числе в «Салоне независимых», «Салоне рисунка и акварели» и «Салоне французских художников» в Гран-Пале. Графические работы художника украшают интерьеры Президентской библиотеки имени Б. Ельцина в Санкт-Петербурге и Благовещенске, Конституционного суда Российской Федерации, находятся на хранении в Государственном Эрмитаже, собрании Художественного фонда РФ, Музее Русского флага Париж , в Музее изобразительных искусств Республики Карелия Петрозаводск , в Государственном музейном объединении «Художественная культура Русского Севера» Архангельск , в Тульском областном художественном музее, в выставочном центре «Эрмитаж-Выборг» Выборг , в Рязанском государственном областном художественном музее им. Специализируется на выпуске малотиражных коллекционных изданий художественной литературы, а также биографических и литературоведческих книг.
Документальный раздел книги дополнен архивными фотографиями и факсимиле рукописей поэта. Занимается станковой графикой, живописью, дизайном и иллюстрированием книг. Проиллюстрировала около тридцати книг для взрослых и детей. Обладатель золотой и двух серебряных медалей в номинации «Графика» Международной федерации художников IFA , лауреат именного приза Максима Жуана Фонд Тейлора , который вручается в рамках салона «Искусство в столице» «Art en Capital» в Гран-Пале в Париже, награждена дипломом и премией академика Владимира Ветрогонского в рамках Международной триеннале графики в Санкт-Петербурге. В 2017 году стала лауреатом Международного конкурса книжной иллюстрации «Образ книги» за иллюстрации к «Книге пророка Даниила» издательство «Вита Нова». Приняла участие более чем в 150 и ленинградских, зональных, республиканских, всесоюзных, общероссийских и зарубежных выставках, в том числе в «Салоне независимых», «Салоне рисунка и акварели» и «Салоне французских художников» в Гран-Пале.
похожие мероприятия
- На песке в Вахтанговском театре представил «Повесть о Сонечке» Цветаевой
- Повесть о Сонечке / Театр им. Евгения Вахтангова. Официальный сайт.
- Билеты на спектакль «Повесть о Сонечке» в Москве
- «Повесть о Сонечке» - премьера в Театре Вахтангова - YESTOTO
- Билеты на «ПОВЕСТЬ О СОНЕЧКЕ» 5 июня 2024. Купить билет на «ПОВЕСТЬ О СОНЕЧКЕ» в Москве
Премьера спектакля Владислава Наставшева «Повесть о Сонечке».
Ожидаемое событие снова приходит в Вахтанговский театр - невероятный спектакль "Повесть о Сонечке", который режиссёр Владислав Наставшев создал на основе произведения Марины Ивановны Цветаевой. Эта поэтическая пьеса производит сильнейшее впечатление и насыщена яркими красками и эмоциями. Сама тема спектакля - это история о встрече и взаимодействии Марины Цветаевой и Евгения Вахтангова. Этот уникальный момент их взаимодействия послужил началом беспрецедентного развития Вахтанговской студии, из которой вырос Театр Вахтангова. На сцене зрители будут свидетелями этой встречи уникальных талантов, переносясь в мир искусства и погружаясь в потрясающе красочную атмосферу. Желаете посмотреть эту незабываемую постановку "Повесть о Сонечке"? Нет проблем!
Фото: Предоставлено пресс-службой Театра им. Евгения Вахтангова Сама Цветаева любила цитировать Гейне: "Поэт неблагоприятен для театра, и театр неблагоприятен для поэта" - вот и все ее девять стихотворных пьес, созданных в этот период, так и не были поставлены. Слишком уж необычны. Но спустя годы в этих стенах цветаевский слог все же звучит - хоть и в прозе. Поводом к ее созданию послужило запоздалое известие о смерти Софьи Голлидэй, с которой она была очень дружна. И сценография спектакля соединяет эти два мира - настоящее, в котором пишется "Повесть", и прошлое: вокруг песок, шум волн и хаотично вынесенные на берег - словно воспоминания, артефакты ушедших лет - шкаф, стулья, лампа... Тяжелые и голодные послереволюционные годы - 1917-1919 - возникают перед нами прямо тут, на побережье. Отчасти - как взгляд со стороны, уже через пережитое. Но по-прежнему дорогое сердцу. Объясняет: "Для меня было очевидным, что главную роль сыграет именно Евгения, это актриса мощного темперамента". На ней - простое платьице, мужской широкоплечий пиджак.
Поводом к написанию послужило запоздалое известие о смерти Софьи Голлидэй 1894-1934 , с которой она была особенно дружна в период короткого увлечения театром и людьми театра. В 1918 году Цветаева познакомилась с актёрами Павлом Антокольским и Юрием Завадским — участниками театральной Студии Евгения Вахтангова так называемой «Мансуровской студии» — по названию переулка, на котором она помещалась , а потом с актёрами Владимиром Алексеевым и Софьей Голлидэй, занимавшимися и в Студии Вахтангова, и во Второй студии МХТ. Молодые студийцы и их учителя сформировали круг её общения в 1918-1919 гг. Владислав Наставшев, режиссёр: «Повесть о Сонечке» — густой, очень плотный текст.
Цветаевой в 1937—1939 годах в городке Лакано-Осеан на побережье Атлантического океана. Поводом к написанию послужило запоздалое известие о смерти Софьи Голлидэй 1894-1934 , с которой она была особенно дружна в период короткого увлечения театром и людьми театра. В 1918 году Цветаева познакомилась с актёрами Павлом Антокольским и Юрием Завадским — участниками театральной Студии Евгения Вахтангова так называемой «Мансуровской студии» — по названию переулка, на котором она помещалась , а потом с актёрами Владимиром Алексеевым и Софьей Голлидэй, занимавшимися и в Студии Вахтангова, и во Второй студии МХТ. Молодые студийцы и их учителя сформировали круг её общения в 1918—1919 гг.
Билеты на спектакль «Повесть о Сонечке» в Москве
| Спектакль Повесть о Сонечке - театр им. Вахтангова, купить билеты | 1919 гг. в Борисоглебском переулке. |
| Спектакль «Повесть о Сонечке» 2024, Москва — дата и место проведения, программа мероприятия. | повесть «О Сонечке», написанная в страшном 1937 году. |
| Театр имени Вахтангова представит премьеру спектакля «Повесть о Сонечке» | Повесть была написана Цветаевой в очень непростой период ее жизни, спустя почти двадцать лет после описываемых в ней событий, когда Марина Ивановна узнала о смерти Сонечки. |
| Куда пойти, что посмотреть: АРТиШОК на Мойке и Повесть о Сонечке | «Повесть о Сонечке» — это ностальгическая, мемуарная, абсолютно насквозь идеалистическая, безусловно, повесть, которая и есть для Цветаевой единственный способ спасти себя во временах, когда ее не любит никто. |
| Цветаева Марина Ивановна: Повесть о Сонечке | Автобиографическая «Повесть о Сонечке» была написана М.И. Цветаевой в 1937-1939 годах в городке Лакано-Осеан на побережье Атлантического океана. |
Повесть о Сонечке
Это был период, когда Цветаева утешалась воспоминаниями о счастливых моментах, проведенных вместе с молодыми актерами Мансуровской студии, особенно о Сонечке - актрисе Софье Голлидэй, с которой она была близка. Она, конечно, восхищалась ее всеобъемлющим талантом», - отметила Ксения Трейстер. Цветаева любила цитировать высказывания Гейне о взаимоотношениях поэта и театра: «Поэт неблагоприятен для театра, и театр неблагоприятен для поэта». Именно поэтому ее девять стихотворных пьес, написанных в тот период, так и остались непоставленными. Они были слишком необычны и требовали особого подхода.
Для актрисы - это, безусловно, этапная роль. Ее партия глубоко драматична, но всегда чуткая к партнерше, не упускающая ее звенящей струны, и сама в какой то момент такой становящейся. Только драматизм звучит в ней все сильней - от лёгкой столичной богемности вначале к безысходности в финале повести. И как верно меж двух героинь существует сонм мужчин в исполнении Константина Белошапки, роль которого в спектакле вспомогательная, но позволяющая развивать бессюжетную историю. У актера двенадцать персонажей, обозначенных не сколько гримом одни усы не в счёт , и отдельными элементами костюма, сколько на скорости сменяемыми образами. Завернул за кулису Завадским - вышел морячком Пашей, на глазах преобразившимся в Стаховича, потом - в Володечку, а после и совсем бесцеремонного монтировщика.
Режиссеру, который в спектакле выступил ещё сценографом, композитором и исполнителем песен за кадром, удалось довольно изящно раздвинуть рамки литературного театра, к которому так располагает проза. Литературу он постоянно переводит в действенный ряд с головокружительными монологами на зыбкой сыпучей поверхности, в ряде мизансцен перекидывает мостки из прошлого в настоящее, чтобы предсказать будущее героев. Так выглядит рассказ о Стаховиче, аристократе духа, который влез в петлю - не перенёс потерь в семье, не принял нового бытия. И тут же покойник с верёвкой на шее, уложенный в шкаф со стеклянной дверцей, точно в гроб, вместе с Сонечкой вспоминает уроки хороших манер, которым он учил студийцев - как вставать, как подавать руку или подтянуть сползший чулок, когда идёшь по улице с кавалером. Легко, с азартом разыграно упражнение, но становится жутковато, если припомнить начало сцены самоубийства достойнейшего аристократа. У Наставшева суицид почему то носит фарсовый характер, как в цирке или гиньоле. Это, пожалуй, единственная резанувшая меня грубоватая краска на тонко выполненном полотне. Но тут же постановщик исправит грубость, завершив сцену метафорой: сидя в шкафу, Стахович молча протягивает веревку сидящей напротив него Марине, которая спустя двадцать два года сама возьмётся за такую же - с петлей на конце… А так даже песня из репертуара 90-х «Плачь, любовь, плачь», за счёт аранжировки Иван Лубенников вписалась в музыкальный ряд спектакля, где песни на стихи Цветаевой звучат так современно, как если бы их пели в каком-нибудь модном клубе. И все же «Повесть о Сонечке» не одна любовь, как уверяла Цветаева. Она ещё свидетель времени, сохранившая для нас портреты людей искусства, составивших в XX веке славу отечественного театра.
Не льстивые, скорее, объёмные, что для истории намного ценнее безизъянных отшлифованных идеологией изображений. Ведь написала Цветаева, что от Вахтангова на неё «веяло и даже дуло— холодом головы: того, что обыватель называет «фантазией». Холодом и бесплодием самого слова «фантазия». Что, впрочем, не мешало ей посвятить ему в 1918 году такие строки: Серафим - на орла!
Все три весенних месяца а точнее, два: апрель и май - у Цветаевой в «Повести». Остается еще несколько писаных из провинции Марине Сонечкиных писем-записочек. Голлидэй в Рузаевку. На подаренном ей на прощание сборнике «Волшебный фонарь» надпись: «Сонечке! Ничто не случайно. Будет Вам большая сцена Театра, как есть сцена Жизни».
От Москвы до нее по рязанской дороге не менее 600 км. Но здесь снова следует сделать ретур в декабрь 1918 года, чтобы уяснить себе «расстановку сил», безусловно повлиявшую и на жизненные планы Софьи. Нам не известно, на что с середины ноября существует С. Голлидэй: в «Синей птице» на большой сцене она больше не занята, репетиции у мансуровцев «Куклы Инфанты» сошли на нет, да и не приносили, вероятно, заработка. Она обращается в Совет студии с запросом о своей занятости. Именно в это нелегкое время Сонечка отправляется к Станиславскому и, обещая кинуться под трамвай, «вымаливает прощение», почти ни к чему конкретному впоследствии не приведшее. Вот такие судьбоносные события непосредственно предшествуют появлению С. Голлидэй в апреле 1919-го в доме на Борисоглебском. Странно, что в цветаевской «Повести» о них не оказывается ни слова. Марине от Сонечки достается тот самый "лепет" - в жизненно-важные свои дела она Цветаеву не посвящает.
Какие-то подвижки к лучшему после визита к Станиславскому всё же имеют место: фамилия «Голлидэй» появляется, приписанная карандашом, против роли Коломбины в «Игре интересов» Бенавенте, в «Сказке об Иване-дураке» Совет предлагает артистку на роль чертенка Единицы. Из «Повести» мы знаем, однако, что на роль эту Голлидэй не утверждена. Однако с апреля все группы и студии МХТ уже обсуждали летние «продовольственные» поездки и готовили их. Все едущие в Рузаевку работать получали полный пансион за счет Студии. Хотя Сонечкины «Белые ночи» не обсуждались вовсе, она была включена в актерскую группу как участница молодежных сцен «Зеленого кольца» и, вместе со всеми, «едущими работать», получила 3000 рублей «подъемных». Можно представить себе, как неприятно поразил деревенский «общажный» быт бывшую институтку Голлидэй, у которой и в московской ее комнатке царил, по словам Цветаевой, образцовый порядок. Вахтангов после репетиций «Инфанты» в мансуровской студии Сонечку, конечно же, по-своему выделяет. Или жалеет... Перед отъездом из Шишкеева в Рузаевку на запланированные в Москве гастроли труппа показала местным жителям два спектакля. В начале августа 1919 года Мчеделов и «артист Второй студии Александр Иванович Гузеев командируются в г.
Симбирск для устройства спектаклей Второй студии по приглашению агитпросвета». В программе «Литературно-художественных вечеров», которые проводились в Симбирске в Народном доме, - отрывки из «Белых ночей» Ф. И вот результат: симбирская газета «Заря» в отчете о концерте: «Наибольший успех выпал на долю талантливой артистки Студии С. Голлидэй, поразительно естественно прочитавшей отрывок из «Белых ночей». Успех ее «Белых ночей» в Народном доме затмил успех спектаклей Второй студии. Он был настолько ярким и так всколыхнул весь город, что уже не городской отдел народного образования, устроитель симбирских гастролей Студии, а городские власти попросили Сонечку задержаться в Симбирске после отъезда труппы и дать в Народном доме сольный вечер». Это ключевой момент в артистической жизни Софии Голлидэй. Не опасаясь упреков в лапидарном прагматизме, спросим себя, каким же мог быть гонорар за «сольный концерт» на городской симбирской сцене? Так ли удивительно, что двадцатипятилетняя артистка, жившая во Второй студии «от аванса до аванса» - а их ведь нужно было возвращать с гонораров за «Настеньку» - восприняла и хвалебную прессу, и сольный концерт в Симбирске «знаково», как долгожданное подтверждение своих актерских качеств? Вот почему Сонечка лишь «мелькнула» в чужой для нее Москве, которая, как известно, «слезам не верит».
Вот почему ей было не до визита к Цветаевой. Так оно и видится из собственноручных Сонечкиных эпистол, разве что с поправкой на словечко «ждал». Насколько красный «военспец» в полковничье-генеральской должности имел возможность «ждать» московскую актрисочку, девчонку - тут сомнений быть никаких не может: не мог. Такие командиры в первую очередь заняты делом, своими прямыми обязанностями, они резонно опасаются репрессий со стороны новой власти. Дело в другом: и симбирский успех, и внимание «красного» военспеца поселяют, очевидно, в Сонечкиной душе надежду, что выжить и хорошо, «красиво» выжить можно и при «красных». Комбриг становится для нее символом возможности интеграции в новую коммунистическую реальность. Сольный вечер в симбирском Народном доме обильно комментирует пресса. Во Второй студии, в Москве, в это время 3 сентября 1919 г. Сестра покойного Стаховича получает два пуда черной муки, Михаил Чехов, занятый постановкой «Сказки об Иване-дураке» с голлидэевким чертенком Единицей - один пуд. В тот же день Совет студии решает: «До выяснения вопроса о положении в студии С.
Голлидэй муку С. Голлидэй не выдавать». Ах, до муки ли теперь Сонечке?! Голлидэй в «объяснительной» Станиславскому, - нет, однажды Евгений Багратионович сказал мне: «Софи, я Вам представлю человека, с которым Вам будет интересно беседовать». Целый ряд мелких совпадений позволяет предположить, что это Александр Николаевич де-Лазари, но Яхонтов внятно указывает на «вьющиеся волосы», которых, вившихся в юности, у де Лазари к 1919 году оставалось немного. Надо заметить, что «Александр Николаевич» конечно женат. Жила она в деревянном домике на окраине города в угловой комнате на первом этаже, с двумя окнами в мокрую, общипанную смородину, с диваном, столом, двумя креслами, умывальником и зеркальцем. Обедала - в другом, соседнем доме, в частной семейной столовой. Заработанных на гастролях денег пока хватало». И дальше: «...
Свидания [Сонечки] с Александром Николаевичем не зафиксированы в воспоминаниях Яхонтова о Казани осени 1919 года и о своей миссии при Сонечке: ни комбриг не приезжал к ней, ни она не бывала у него. Однажды поздним вечером Яхонтов подошел к Сонечкиным окнам. Она сидела за столом, накинув на плечи свое летнее пальтецо, вынимала из конвертов, разбросанных на столе, письма, читала их и одно за другим сжигала в пламени стеариновой свечки». Сонечкины «записочки» комбригу носил Яхонтов. Роль «жертвы», очевидно, - единственная роль С. Голлидэй в любовных отношениях. Сама она как бы подтверждает это в одном из писем: «Мужчина [... Закончим на этом с комбригом, тем более что вскоре он «отбудет» из Казани по делам службы, а Сонечка в своем «летнем пальтеце» вернется в Симбирск играть по контракту зимний сезон в местном театре. Остается поражаться душевной стойкости этой «чернушки» и «дурнушки», как она себя называет. Бродской можно скомкать - при всей его пёстрости он вполне однороден содержательно: разочарования в нем накапливаются, а силы артистки профессиональные и человеческие угасают, интеграция в большевистскую действительность не удается.
Это из письма 1930 года. Всё это время рядом с Голлидэй муж - не тот, о котором она мечтала, но «актер, честный, простой, здоровый, уравновешенный человек, - он оградил меня от дров, кастрюль и котлет, я отдохнула физически. Весна 1920 года. Михаил Андреевич обожает меня, он добрый, такой честный, такой порядочный, не актерский, - и слепо привязан ко мне, - мне не плохо, так - спокойно, удобно, приятно». Все оставшиеся Софье Голлидэй четырнадцать лет жизни М. Абрамовский рядом: и на гастролях по всей России, и в театре в Новосибирске, и в последний год Сонечки в Москве. К Станиславскому и ни к кому более в МХТ она уже не обращается, в Вахтанговсом театре ее просьбе-прошению хода не дали - и София Голлидэй подписывает двухгодичный на 20 месяцев контракт со Свердловским театром: надо на что-то жить... На сцене, в репертуарном плане - сплошь революционный надрыв, стахановцы и т. По переписке Софьи Евгеньевны с Качаловым можно предположить, что она по-прежнему верит в существующий где-то «Храм Театра», не допуская мысли о «полной победе пролетариата», уже затронувшей и МХТ. В этих трудах проходят зима и весна.
Каких бы высот в карьере артиста ни достиг Азарий Михайлович по рождению, кстати, из семьи Мессереров , для Сонечки он - шишкеевский второстудиец, да вдобавок и младше ее, тридцативосьмилетней, на целых три года. Отношения с ним у Софьи Евгеньевны складываются более чем дружеские. Азарей Михайлович, дорогой, душечка мой, Ваше письмо дало мне сразу, залпом, всю Москву: все театры, которые еще можно любить, вновь освежевшую память - о всех крошечных подробностях, связанных с Вами, о всех непередаваемо-тонких, очень индивидуальных моментах на сцене, о Ваших милых словечках. В общем, Ваше письмо - волнующая, чудесная радость». Ну что же... Не преувеличиваем ли мы с подачи Цветаевой и Бродской Сонечкину трагедию? Да, с примой в «Инфанте» не получилось, но таких актерских судеб тысячи... Жить Сонечке с Михаилом Андреевичем в Москве было негде, а вводимая повсеместно система прописки лишала возможности трудоустроиться. Так и возник в их биографии Новосибирск. В Новосибирске надо было играть травести - вполне годные для Сонечки роли.
Годные - если бы не печень: ни прыгать, ни кувыркаться, ни лазить по лестнице она уже не могла, в антрактах не обходилась без грелки. Из них Сонечка узнаёт об успехах Тарасовой, Зуевой, прочих второстудийццев. Софья Евгеньевна однозначно «сдает». Дирекция, видя физическую беспомощность Сонечки в «Дон Кихоте» и «Уленспигеле», решает снизить ей зарплату. Голлиэй», они являются туда и добиваются отмены решения комитета. Случайная встреча в Новосибирске с Редлих, второстудийкой, давно и успешно работающей на первых ролях и как режиссер в местном театре «Красный факел», и обрадовала, и огорчила С. Сезон 1933 года с февральскими гастролями в Омске Голлидэй очевидно доиграла и с лета она снова в Москве, теперь уже навсегда, навеки. Здесь в источниках разночтения, отчасти даже забавные, если отстраниться от общего трагизма ситуации: Вера Редлих уверяет, комнату Сонечке с мужем устроила Анастасия Зуева, а издательница писем Голлидэй Надеюда Катаева-Лыткина отводит эту честь Алле Тарасовой. Так или иначе Софья Евгеньевна поступает чтицей в лекционное бюро Московского университета, выступает на концертах и даже премирована за чтение повести Чехова «Дом с мезонином». Жить Сонечке остается год.
Катаева-Лыткина в предисловии к публикации писем Сонечки сообщает про это время: «Когда она смертельно заболела, Абрамовский стал попивать, после ее смерти 6 сентября 1934 года запил и шагнул, хотя его громко окликали, под крышу, с которой сбрасывали глыбы льда. После его смерти весь нехитрый скарб, главным образом письма и фотографии, уже некому было взять. Их снесли на помойку». Не дай Бог... Хотя при чем тут вообще бог? Не очень понятно и с вещами этой актерской пары: если комнату сибирским артистам «устраивали» Зуева или арасова, то почему архив не перешел к ним, а оказался на помойке?
Цветаевой в 1937-1939 годах в городке Лакано-Осеан на побережье Атлантического океана. Поводом к написанию послужило запоздалое известие о смерти Софьи Голлидэй 1894-1934 , с которой она была особенно дружна в период короткого увлечения театром и людьми театра. В 1918 году Цветаева познакомилась с актёрами Павлом Антокольским и Юрием Завадским — участниками театральной Студии Евгения Вахтангова так называемой «Мансуровской студии» — по названию переулка, на котором она помещалась , а потом с актёрами Владимиром Алексеевым и Софьей Голлидэй, занимавшимися и в Студии Вахтангова, и во Второй студии МХТ. Молодые студийцы и их учителя сформировали круг её общения в 1918-1919 гг.