Группа АУТИЗМ НЕ ПРИГОВОР!. для мамочек и папочек,бабушек и дедушек,тетечек и дядечек,братиков и сестренок деток аутистов! для всех кого интересует особенность развития-аутизм! общайтесь, делитесь новостями и фото.
Ребенок-аутист: крест, наказание или честь?
Я воспитываю ребенка с аутизмом — и вот сколько это стоит. Аутизм и школа дзен. Атипичный аутизм девочка. Лекарство от аутизма 2021. Аутизм и школа дзен. Как отличить ученика с аутизмом от простого хулигана и помочь ему адаптироваться. Daily Storm рассказывает о пути взросления людей с аутизмом: об их детстве, юношестве и зрелости.
Аутизм и школа новые
Оксана Калмыкова — мама особенного ребенка. Ее дочери Дарье поставили диагноз аутизм, когда девочке было 3 года. Просто не любил незнакомых людей. Мы думали, она просто стеснительная», — рассказала челнинка. Фото предоставлено Эльмирой Гайнутдиновой Дарья была слишком активной, не могла усидеть на месте. Занятия давались нелегко. Но сейчас 13-летний ребенок стал усидчивым, внимательным, более спокойным. Поэтому и на мастер-классе выполняет то, что скажут. Как считают другие мамы особенных детей, такие мероприятия помогают ребятам социализироваться и адаптироваться в обществе.
В эксперименте приняли участие 43 ребенка, 22 из которых имели расстройство из спектра аутистических нарушений. Детям необходимо было обозначить эмоцию, с которой диктор в записи говорил те или иные предложения. Выяснилось, что с восприятием звуков у детей с аутизмом проблем нет, но различается реакция височно-теменного узла, который собирает и интерпретирует полученные извне данные.
Например, в два-три года ребенок так и не стал катать мне мяч, хотя мы меняли протокол и подходы несколько раз. Те навыки, которые смогли освоить, постоянно закрепляем в быту. Для этого я поправляю и требую чего-то от ребенка. Плюс, если я в ресурсе, мастерим дома поделки, выполняем всевозможные упражнения из пособий для детей.
Прогресс в развитии есть. Речь стала более адекватной, верной с точки зрения построения предложений, сын научился говорить о себе «я». Также он освоил некоторые бытовые навыки. Например, научился одеваться, мыть руки.
Но работы еще много. Из-за расстройства координации и проблем с мелкой моторикой практически вся бытовая деятельность и академические навыки ребенку даются с трудом: он неаккуратно ест, никак не совладает с ножницами, не очень хорошо справляется с поделками в саду, буквы может написать только очень крупно. От любого напряжения у него очень быстро устают руки. Пока ребенок ходит в частный детский сад.
Там он в основном учится следовать инструкциям, взаимодействовать в коллективе, делать то, что делают все, общаться со взрослыми и детьми.
Жене 9 лет и он учится в первом классе обычной средней школы. Внешне он ничем не отличается от сверстников, такой же веселый, любит поиграть и пошуметь. Но Женя не совсем обыкновенный ребенок, в пять лет ему поставили диагноз - ранний детский аутизм.
Но одноклассникам нет никакого дела до диагнозов. Для них Женя просто хороший друг. Женя веселый, радостный, - рассказала о своем друге Диляра Мингазова, одноклассница Жени. Он хороший друг.
Он хороший ученик. Потому что он очень-очень хороший, - поддержал Данир Мусин.
Аутизм и школа дзен - фото сборник
Аутисты в Москву. Ребенок с аутизмом в школе ученик. Работа с аутистами в средней школе. Аутизм в школе. Школа для аутичных детей в Дании. Школы для аутистов Израиль. Кабинет для аутистов в школе. Ресурсный класс в школе.
Аутизм у детей. Ребенок с РДА В школе. Дети с рас. Школа для детей с аутизмом США. Занятие в необычном пространстве с детьми. Школа для аутистов в Киеве. Тренинги с детьми аутистами в школе.
Занятия для аутистов. Занятия для детей с аутизмом. Поведение детей с аутизмом. Нарушение психического развития аутизма. Социальные нарушения аутизма. Основные симптомы аутизма. Признаки проявления аутизма у детей.
Аутизм лёгкая форма симптомы. Легкая форма аутизма у детей симптомы 4 года. Центр аутизма. Фототерапия для детей с аутизмом. Социализация детей аутистов. Дети с расстройством аутистического спектра. Дети с нарушением аутизм.
Особенный ребенок аутизм. Ресурсный класс для аутистов в школе. Парта для аутистов. Специальная школа. Дети коррекционной школы. Коррекционные классы.
Я раньше читала про аутизм, интересовалась этой проблемой, и не поняла, почему «в худшем случае» будет аутизм, но однозначно мы с мужем сначала испугались, был некоторый шок. Аутизм диагностирован у дочери, нашего второго ребенка всего детей четверо. У нас были радужные планы на несколько лет вперед, а теперь нам говорят, что у вас все плохо и будет еще хуже. И мы стали искать пути выхода — на это ушли месяцы и годы: на попытки помочь своему ребенку и окружающим с подобной проблемой, на исследовательскую деятельность и попытки научить общество принять людей с аутизмом. Александрина Хаитова Выяснилось, что таких детей становится всё больше, родители, как правило, тяжело воспринимают состояние своего ребенка, общество изначально не готово контактировать с аутистами, практически отсутствует более-менее внятная система помощи. Ольга Поворознюк: — У всех истории разные, с одной стороны, но с другой — достаточно типичные. У меня второй ребенок с диагнозом «аутизм», мальчик 13-ти лет. К году начинаешь ждать от ребенка коммуникативных навыков, проблесков интеллекта, того, к чему мы привыкли с первым ребенком разница в возрасте небольшая. Мы всё ждали, что вот-вот, но уже к году поняли, что как-то странно себя сын ведет: смотрит то ли на тебя, то ли сквозь тебя, невозможно уловить взгляд, не возникало речи. Слово «аутизм» я впервые услышала летом 2004 года от своего мужа. Он начал нашу симптоматику вводить в поиск в интернете и сказал: «Ты знаешь, похоже, что у нас аутизм». Ребенку было тогда полтора года. Психиатрическая помощь в таком возрасте вообще не предусмотрена, с четырех лет лишь освидетельствование психиатром, поэтому в тот момент мы были только у невролога, которая подтвердила наши предположения. Были предложены неврологические препараты и не более того. В два года мы сделали томографию и по собственной инициативе поехали к психиатру. Некоторые врачи абсолютно не жалеют родителей — и это плохо: даже говоря правду, надо делать это тактично. А некоторые либо от равнодушия, либо от непрофессионализма настолько вселяют надежду, что «всё у вас хорошо», что из-за этого теряется целый период времени в бездействии. Наш вариант был второй: нам сказали, что у нас всё нормально, просто у ребенка дисгармоничное развитие хотя, как я потом поняла, это и есть один из признаков нашего заболевания: когда простые вещи ребенку не даются, а какие-то сложные вещи, несвойственные этому возрасту, ребенок делает легко. Например, наш сын в два года уже хорошо работал на компьютере, хотя еще вообще не говорил, никакого диалога с ним нет. А мне говорили, что у меня завышенные требования к ребенку, я должна успокоиться, у нас всё в порядке. Конечно, как любая мать, я обрадовалась, услышав такое. Но через полгода поняла, что надо что-то делать. В возрасте около четырех лет мы легли в стационар, и там нам поставили диагноз «ранний детский аутизм». Я спросила: «А что делать дальше? И потом встал этот вопрос: как жить с таким ребенком? Это сейчас я понимаю: чем меньше задаешь вопросов, тем легче. Но процесс этого осознания очень сложный, имеет свои этапы, и они у всех одинаковые. И первая стадия для меня — да, это была трагедия, потому что никаких перспектив не было видно. И я ушла в депрессию, потому что муж на работе, старший ребенок в садике, я одна с младшим, он не общается, а ты целый день обслуживаешь его и думаешь, думаешь про него, и к вечеру мозги кипят. Этот период принятия у всех разный по длительности и интенсивности. Не могу сказать, что я и сейчас приняла эту ситуацию. К сожалению, поздно поняла, что надо что-то делать самой — я ждала, что кто-то мне даст алгоритм действий. И меня, как и многих родителей, страшно возмущало, что этого нет. А потом я поняла, что надо помогать себе самим: если не мы, то кто этим займется? Это мы мотивированы, чтобы создать эту систему помощи, систему быстрого реагирования в то время, когда всё еще пластично, когда есть наибольшие шансы внести коррективы. К нам в город приезжали американцы, которые, правда, занимаются другим заболеванием, и вот они нам сказали: «Вы сейчас сажаете и взращиваете дерево, плоды с которого вашим детям, возможно, уже не достанутся, но всё равно это большое дело». Мы не знаем, какие будут дети у наших детей, какие будут правнуки, поэтому если сейчас у тебя нет этой проблемы, но ты можешь поспособствовать ее решению, то это необходимо сделать. Что касается того, что некоторые называют жизнь с аутичным ребенком крестом или наказанием: мне близки слова одного священника, который сказал мне: «Ты даже не понимаешь, какой дар дал тебе Бог: это твое спасение! Он тебя уже здесь спасет». Если тебе дали такого ребенка, то, значит, ты в состоянии его поднять, помочь ему. То есть иметь такого ребенка — это честь. Если такое возможно, то ты — взрослый и не зря топчешь землю. Я, как и Ольга, считаю, что неправильно называть это крестом или наказанием, потому что так считают люди, которые ждут наказания за что-то. И автор этой истории пишет, что в России с таким не сталкивалась никогда. Почему у нас относятся настороженно, и родители воспринимают свою судьбу очень тяжело?
Но он всё равно не выглядит как обычный ребёнок с узким интересом. Он выглядит как ребёнок с задержкой в развитии, который более успешен в этом, чем во всём остальном. Поэтому в нашем случае Дима вряд ли когда-либо пойдёт в обычную школу и научится нормально общаться в нашем понимании этого слова. При этом он, как мне кажется, не испытывает никаких проблем в общении. Он играет с детьми, выполняет требования взрослых, может пойти куда-то за руку, живёт в своём мире. Ведь это для нас он не такой, как все. Это мы знаем, что бывает по-другому. А он — нет. У него изначально другое мышление. Оно было таким всегда и будет таким всегда. Иногда на детской площадке дети спрашивают меня, что с ним не так. А я им говорю, что он переболел и теперь плохо понимает речь и плохо разговаривает. Одна моя знакомая в аналогичных ситуациях говорит, что её ребёнок — иностранец. В каком-то смысле так и есть. Будем надеяться, что все они когда-нибудь выучат наш язык! Об идеальном будущем и реальных планах Моя основная цель на ближайшие годы — адаптировать сына к быту. Я не тешу себя иллюзиями, что однажды он сможет жить нормальной в нашем понимании жизнью, иметь семью, работать. У нашего государства вообще нет такой миссии — помогать людям с инвалидностью в трудоустройстве и социальной адаптации. Особенно людям с ментальной инвалидностью. Идеальным будущим для него была бы некая коммуна для людей с РАС, в которой кураторы помогали бы им жить. Но я не могу приносить себя в жертву для него. Да и ему это не нужно. Задача родителей детей с инвалидностью в том, чтобы сделать их независимыми. Буду откровенна. В моём случае, если потребности Димы удовлетворяются каким-то другим человеком, он не так уж нуждается во мне. То есть он знает, что я называюсь мамой, скорее всего я — самый близкий для него человек, потому что мы проводим больше всего времени вместе, он обнимает меня, целует. Я даже научила его говорить: «Люблю тебя». Из его уст это звучит как «рюбрю тебя». Поначалу ему эта фраза так понравилась, что он её повторял без остановки. Сейчас уже надоело, наверное, и говорит её достаточно редко. Также я знаю, что он чувствует эмоциональные импульсы. Но он не знает, что такое любовь, не считает меня мамой в том смысле, в котором это делает обычный ребёнок. И это всё просто нужно принять. Иного выхода нет. Инклюзия в головах людей. Самое главное, что мама может сделать для своего ребёнка — это принять его, перестать его стесняться. А это очень сложно! Но всё равно со временем приходишь к осознанию, что он такой, и другим не станет. Так что нужно перестать гнаться за нормой. Конечно, бывают разные ситуации. Но, как писал очень уважаемый мной психиатр Елисей Осин, «чаще всего ребёнок с аутизмом становится подростком с аутизмом, а затем — взрослым с аутизмом. Просто степень аутизма, адаптации и развития у всех разная». Исходя из собственного опыта, хочу поделиться некоторыми рекомендациями. Не забывайте, что в первую очередь нужно любить себя. Позволяйте себе режим отдыха и сна, ищите помощь в виде психолога для себя и помощника в виде няни. Нет совершенно ничего постыдного в том, чтобы просить помощи.
Они бесплатные и неплохие как дополнение к общему развитию ребенка. Про лечение — Взаимодействует ли ваш ребенок с психотерапевтом арт-терапевтом, психиатром, другим специалистом в области ментального здоровья? Единственное, при посещении центра реабилитации нас ведет психиатр, но он скорее фиксирует состояние и дает общее направление работы. Это так? Если с ребенком работать, дефициты частично компенсируются, вплоть до того, что он сможет ходить в школу со сверстниками. Это малая часть. Но это не значит, что у него не будет проблем с социализацией и коммуникацией. Да и вообще, задача вмешательства в первую очередь — это сократить разрыв от нормы, а стопроцентное компенсирование — это тот идеал, который недостижим, но является ориентиром. Ну и часто при аутизме бывают сопутствующие проблемы, такие как проблемы сна или судороги, которые требуют медикаментозного вмешательства. Возможно, когда ребенок будет старше, могут потребоваться антидепрессанты или транквилизаторы, но как это всё диагностировать, если у ребенка дефицит вербальных навыков, непонятно. Если есть ресурсы, нет ничего плохого в анимал-терапии: канис взаимодействие с собаками , иппотерапия с лошадьми. Это позитивно влияет на улучшение сенсорной интеграции. Хотя вот поездка к дельфинам — весьма сомнительное мероприятие: при большой стоимости это, по сути, потеря времени и денег. Про аутизм в целом — Что вы знали про аутизм до того, как Артему поставили диагноз? Был стереотип, что это замкнутые люди, не идущие ни с кем на контакт. Что думаете об этой формулировке? Как называть корректнее? Эта формулировка никак не мешает считать это особым способом мышления и восприятия мира. Я говорю «ребенок с аутизмом», ну или «ребенок в спектре» в контексте общения. Что это и почему говорят «расстройство аутистического спектра»? То есть заболевание нельзя рассматривать как отрезок, на одном конце которого низкий функционал, а на другом высокий. Это сложная совокупность навыков, таких как речь, моторика, интеллект, социальные навыки, дефицит внимания. Именно поэтому разные дети с одним диагнозом будут вести себя по-разному. Просто их дефициты навыков будут в разных точках спектра. Порывы бурной радости из-за незначительных событий. Узкие интересы, без них никуда, сейчас у Артема это фигурки из супермаркета, которые давали на кассе. Определенные маршруты. Про стигму — Знает ли ваше близкое окружение о диагнозе Артема? Кроме коллег, не хочется от них жалости.
«Думала, что это неправда, это не про нас»: как в Челнах социализируют детей с аутизмом
Должен быть триумвират: учитель, ребенок и родитель. Вот такой триумвират дает очень хороший результат. Это связывают с плохой экологией, техногенными факторами и наследственными особенностями.
Вот такой триумвират дает очень хороший результат. Это связывают с плохой экологией, техногенными факторами и наследственными особенностями.
Скучают, хотят поговорить по телефону, а он молчит и просто слушает. Чувство вины никуда не денется. Хоть ты уже много сделала, чтобы отпустило, это всю жизнь будет с тобой: почему так случилось с моим ребёнком? Если появляются сложности, я говорю себе, что к этому чувству возвращаться не надо, это меня тормозит. Позитивный настрой выручает, даже не знаю, откуда я заряжаюсь этой силой.
Есть друзья, знакомые, люди, которые поддерживают, к счастью, их достаточно. Я, конечно, хочу быть бабушкой когда-нибудь. Я вижу результаты и думаю, что можно добиться очень многого, если правильно поставить себе цели. Знаю, что он может любить. Хочу, чтобы он научился выстраивать диалог и был социально адаптирован. Конечно, у него останутся навсегда свои особенности, как и у любого другого человека, мы все абсолютно разные.
Но я сделаю всё, чтобы он мог себя чувствовать максимально комфортно в обществе. Хочу, чтобы у него возникло желание ставить цели и добиваться их. Это на грани фантастики, но мы будем стараться. Есть дети тяжелее, есть дети, находящиеся глубоко в себе, и даже до них можно достучаться. Я хочу обратиться к людям, которые столкнулись с такой ситуацией. Не закрывайтесь, обращайтесь за помощью, не стесняйтесь ребенка.
Очень многие боятся осуждения, чужого мнения, но надо бороться и понимать, если не вы, то кто? Смотрите в будущее с верой в лучшее и действуйте прямо сейчас. Если вы сегодня ничего не будете делать, то окажетесь в таком болоте, из которого уже не выбраться. Мой Никита — большой человек, научивший меня вере, надежде, любви, принятию и смирению, силе духа и оптимизму. Он нам дан, чтобы измениться в лучшую сторону. Получается, изменилась я одна, и это радует, на самом деле.
Я выстояла и не сдалась. Вижу светлое будущее, и мы работаем с Никитой над этим. Нам ещё многому предстоит научиться и многое пройти. Алина, мама восьмилетнего Гриши: «Я вышла из больницы, проревелась, встала и сказала: «Хоть мир треснет, но он будет разговаривать»» В первые месяцы жизни Гриша плакал, как мне казалось, без остановки. Помогало только катание в коляске, поэтому львиную долю суток мы находились на улице. Все говорили мне, что это животик, а спустя четыре года оказалось, что у ребенка просто дико болела голова, так как было нарушено кровоснабжение.
В полтора года мы стали очень переживать, что нет речи и даже лепета. Невролог убеждала меня: если в три года не заговорит, тогда будем лечить, до трёх лет это нормально если бы я знала тогда, чем это обернется! Первое явное поведенческое нарушение началось в его два года, когда мы убрали грудное вскармливание. Вот тогда начался ад, потому что он перестал спать ночью — хочет, но не может. Специалисты уверяли, что все скоро нормализуется. Исполнилось три года, Гриша не заговорил, а поведение стало ещё более ужасным.
Помимо проблем со сном добавилось то, что он мог залезть на большую высоту, прыгнуть хоть откуда, по улице едет машина — он бежит через дорогу, не глядя. Чувство страха и самосохранения совершенно отсутствовало. Мы поняли, что надо что-то срочно делать, когда ждали рождения второго ребенка. Мы обратились к психологу, которая сказала, что у ребёнка незрелый мозг и нам нужен нейропсихолог. Я очень ей благодарна, так как она свела меня с очень грамотным и порядочным специалистом, которая впоследствии занималась с Гришей пять лет и помогла нам найти других необходимых для реабилитации специалистов, включая врачей. Спасибо вам, Юлия Валерьевна!
В три года Грише поставили диагноз «синдром дефицита внимания с гиперактивностью, резидуальная церебральная органическая недостаточность и моторная алалия». Внешне это проявлялось в чрезмерной шустрости, невозможности заниматься чем-то более десяти секунд и полном отсутствии речи. Окружение нам твердило, что у нас избалованный ребенок, который не знает границ. Все говорили: вы его не можете воспитать, вы его не можете удержать, он у вас делает что хочет. А тебя вина каждый день сжирает, что вроде не балуешь и в рамках стараешься держать, а ничего не получается. Сейчас я понимаю, что дело было совсем в другом.
В четыре года после непрерывной годичной реабилитации у Гриши не было никакой динамики. Реабилитация очень дорогая, занятия стоили 30—35 тысяч в месяц. Через десять месяцев муж и родители начали говорить мне: ты с ума сошла, столько денег, а результата нет. Я их не слушала, у меня была цель, и я к ней шла. Грише была установлена инвалидность, и вердикт врачей прозвучал как гром среди ясного неба: ваш ребенок, вероятнее всего, не будет говорить, приготовьтесь к жестовой речи на тот момент это была объективная реальность. Помню, что я вышла из больницы, проревелась от души, встала и сказала: «Хоть мир треснет, но он будет разговаривать».
Тогда мне очень помогли его арт-терапевт и логопед. Логопед сказала, что у него есть все для того, чтобы говорить, поэтому не слушай никого. А арт-терапевт мне сказала: ты его воля и сила, если опустишь руки, то ничего не получится, так что борись и верь в своего сына как никто. А потом Гриша сказал первое слово — мама, в четыре года и два месяца. Я даже не плакала от радости, для меня это было само собой разумеющимся фактом, которому предшествовало столько труда! Слезы счастья полились рекой, когда он сказал «баба» и «деда» в четыре года и шесть месяцев.
Это было в мой день рождения, Гриша с папой съездили за цветами и тортом, поздравили, и он побежал к моим родителям, они живут рядом. Бежит и кричит: «Баба, деда! И вот тогда я плакала от счастья, что все не зря, мой сын — победитель, он все может, и все будет хорошо. Все не зря. Фразовая речь пришла только в пять лет и восемь месяцев. Диагноз «расстройство аутистического спектра» РАС добавили в «копилку» диагнозов два года назад.
Принять, осознать и жить дальше было достаточно сложно. Но я была к этому уже немного готова, поскольку стереотипность в питании, поиск острых ощущений высоты, невозможность посещения театров, кино из-за громкого звука и знание всех сказок мира и «залипание» на них не совсем укладывалось в рамки поставленных ранее диагнозов. Сын посещал логопедический детский сад. Хотя поведение и было проблемным, но интеллект, слава Богу, остался сохранным. Нам очень повезло в детском саду с воспитателями, они очень помогли в социализации Гриши. Он до сих пор не чувствует свой особенности, поскольку воспитатели так здорово помогли ему влиться в коллектив в начале он вообще около года не играл с детьми , участвовать в жизни группы, быть успешным, иметь друзей и даже «невесту».
За это им огромное материнское спасибо. В шесть лет при прохождении ПМПК для получения направления в речевую школу еще одним ударом от «системы» стало то, что нам предложили только школу для детей с умственной отсталостью. Все мои доводы и документальные подтверждения, что у ребенка сохранный интеллект и дипломы о первых и вторых местах на всероссийских интеллектуальных конкурсах не были услышаны. Вердикт: «Мама, тешите себя иллюзиями, что ребенок нормальный, а место его — в восьмом виде» коррекционная школа для детей с умственной отсталостью. Через полгода мы прошли ПМПК в другой комиссии, где Григорию дали возможность учиться в школе для детей с тяжелыми нарушениями речи. В школе мы тоже столкнулись с рядом трудностей, наш первый педагог не был готов и не имел, видимо, опыта работы с детьми с сочетанными нарушениями.
Там мне рекомендовали перевести его на домашнее обучение, мотивируя тем, что он не может обучаться в коллективе. Мои доводы о том, что он ходил в логосад и все успевал по программе, были сначала расценены примерно так же, как на ПМПК, — что я себя тешу иллюзиями. Несмотря на это мы настояли на смене класса и педагога. Школа пошла нам навстречу, сейчас Гриша с удовольствием ходит в школу, общается с одноклассниками, успешно осваивает программу и у него появился огромный интерес к учебе. За это мы очень благодарны нашей Екатерине Андреевне. Переломным моментом в реабилитации сына было то, что он прошел интенсив по сенсорной интеграции, на котором было выявлено, почему он так любил высоту, почему грызет карандаши, почему он все время как заведенный мячик и у него отсутствует чувство самосохранения.
У Гриши сильнейшие нарушения практически всех сенсорных систем. В России это направление только появляется и специалистов очень мало. Поэтому я сама прошла обучение по дефектологии, АВА-терапии и сенсорной интеграции, для того чтобы заниматься с ним на основе той программы, которую мы получили на интенсиве. На сегодняшний день мы можем смело сказать, что многие проблемы ушли. Мы смогли с помощью поведенческой терапии и стимулирования сенсорных систем снять Гришу с сильнейших медикаментов, на которых он находился в течение последних четырех лет. Отмена не дала никаких отрицательных моментов, только огромный прорыв вперед, включая и интеллектуальный.
Все эти годы наша семья живет в режиме нон-стоп. Гриша занимается три раза в неделю с логопедом-дефектологом, два раза в неделю — с нейропсихологом, два раза — с арт-терапевтом, плюс много спорта: два раза скалолазание, три раза — плавание, три — карате. И так все пять лет. То, что мы сейчас имеем, — это не чудо, которое свалилось нам с небес, это результат плодотворной работы слаженной команды специалистов на сегодняшний день над Гришиной реабилитацией трудятся 12 человек. Хотя, как заверяли меня специалисты, дальше ребенка с ЗПР он со своими исходными диагнозами не сможет выкарабкаться. А у него сейчас сохранный интеллект и очень хороший прогноз на будущее.
При условии постоянной необходимой реабилитации он может выйти к очень хорошему результату. Не буду скрывать, периоды отчаяния были, они и сейчас иногда бывают. Принять все особенности сына мне удалось не сразу, здесь мне помогали специалисты. Муж принял ситуацию быстрее, чем я. Плюс нашей семьи в том, что к нему все относятся как к обычному ребенку и требования соответствующие. И мы все безоговорочно верим в него и в его успех.
Когда мне совсем плохо, я говорю: сегодня просто такой день тяжелый, завтра будет лучше. Ничего не делаю, ложусь спать — и завтра и правда лучше. Может, мне помогает, что я оптимист по жизни, живу под девизом «Нет слова «не могу», есть «я попробую еще, и всё получится»». Да, наша жизнь полностью подчинена графику Гришиной реабилитации, но мы себя ущербными и несчастными ни в коем случае не считаем. Мы ведем такой же образ жизни, как все, отдыхаем, радуемся жизни и везде обязательно его берем с собой. У нас абсолютно полноценная и насыщенная жизнь.
Надо всегда верить в своего ребенка. Все равно, что говорят врачи. Я вижу туннель со светом, и в конце него у меня полностью скомпенсированный мальчик, который вырастет — и у него все будет хорошо, с Божьей помощью. Я иду к этой цели, и меня ничего не остановит. РАС — это не приговор, и с этим диагнозом можно жить полноценной и счастливой жизнью не только ребенку, но и его родителям.
Однако родители детей с аутизмом до сих пор нередко сталкиваются с непониманием и осуждением. Детей с РАС обвиняют в невоспитанности, а их мам и пап — в неумении "приструнить" чадо. Специалисты отмечают, что такое недопонимание часто возникает из-за отсутствия знаний о проблеме.
При этом тревожный рост статистики заболеваемости РАС свидетельствует о том, что такие сведения необходимы обществу. По данным Всемирной организации здравоохранения, опубликованным в 2023 году, аутизм встречается примерно у 1 ребенка из 100. Однако такой диагноз невозможно поставить на основе точных методов диагностики, например, анализа крови или МРТ. Это существенно затрудняет выявление аутизма, который может иметь очень разные проявления. Поэтому многие специалисты, исследующие проблему, говорят о том, что таких детей сейчас больше. Центры по контролю и профилактике заболеваний США CCD в том же 2023 году опубликовали статистику, основанную на исследовании детей восьми лет. Аналитики пришли к крайне тревожным выводам: РАС регистрируется у одного ребенка из 36.
Ребенок-аутист: крест, наказание или честь?
Диагноз «детский аутизм» для многих до сих пор звучит как приговор, несмотря на обилие исследований и корректирующих программ с доказанной эффективностью. Подпишитесь на каналы «Школы для родителей» в Telegram и в Дзен так вы будете в курсе всех бесплатных обучающих мероприятий! #школа_родителей #новые_решения #психология #консультация #родители #РАС #мышление #развитие #аутизм #успеваемость #обучение. autism_novosti. Канал про аутизм Ведёт: психиатр высшей категории Пискунов Максим Викторович автор книги "Тайна особенного космонавта".
15.05.2023 «Ребенок с аутизмом: что нужно понимать родителям? как общаться с таким ребенком?»
Ингаляции инертным газом помогут сдержать проявление болезни — Показатели рождаемости детей с нарушением развития имеют практически одинаковую официальную статистику в Европе, американских континентах, странах Азии и Африки. Один ребенок на 80 родившихся детей. В России такой статистики нет, но вряд ли она отличается от той, которая есть во всем мире. Между тем Минздрав РФ сообщил , что выявляемость расстройств аутистического спектра РАС за пять лет выросла в России более чем в 2,5 раза. Рост показателей связан также с увеличением числа врачей-психиатров и детских психологов, прошедших дополнительное обучение по вопросам диагностики и терапии детей с аутизмом. Причины аутизма РАС — это расстройство психических функций, в основе которого лежат болезни тела. То есть соматические заболевания, игнорирование которых делает невозможным полноценную коррекцию психоэмоциональных расстройств.
В России в полном объеме об аутизме знают единицы, считает Александр Антоненко. Научных работ в области исследования аутизма достаточно, чтобы понять масштаб проблем в одном организме. Но недостаточно для понимания того, как противостоять расстройствам данного спектра.
Благодаря резкому развитию внимания, восприятия и мелкой моторики, у ребенка начал развиваться навыки чтения и письма.
RU Не единственная проблема? Также комментаторы обсудили, с какими еще трудностями сталкиваются дети с РАС. Государство не делает ничего для этих детей, родители вынуждены искать помощь на стороне.
Поскольку денег нет, малышам предлагается медленная смерть в условиях общественной изоляции и применения высокотоксичных психотропных препаратов, — написал один из пользователей. Государство создало для этого все условия, осталось поставить турникеты с платным входом на рабочее место. Уходят из-за обилия непрофильной работы и падения престижа учителей, — пишет читатель. Уходят отнюдь не из-за детей с аутизмом, а из-за низкой зарплаты, на которую даже кота не прокормишь. RU Галоперидолу всем без разбора? В комментариях поспорили и о необходимости лечения галоперидолом. Подавляющему большинству этот препарат только на пользу! И я не знаю, каков процент сумасшедших на данный час, но если верить глазам и ушам — больше в несколько раз!
Вы спятили? Речь идет о детях начиная с 2 лет и о попытке отмены финансирования специалистов по лечению таких детей, а именно специальных педагогов и психологов! Родители и дети коренных народов России должны быть защищены законами и финансированием на высшем уровне! Подавляющему большинству препарат только на пользу? Начните с себя, покажите пример.
Слов нет, во всём идут навстречу, любые желания ребенка, любая его инициатива тут же поддерживается, педагоги прилагают все усилия, чтобы его заинтересовать, замотивировать. Звонят и спрашивают, всё ли нас устраивает, — делится Наталья. RU По словам Натальи, в США не приветствуют домашнее обучение, считается, что ребенок вне зависимости от диагноза должен быть вовлечен в процесс. Обучение в Public Schools муниципальная школа бесплатное, но учебные заведения с коррекционными классами получают дополнительное финансирование, к тому же развита система донатов от спонсоров. Потом руководство отчитывается, куда и сколько потрачено. В среднем на каждого ребенка затрачивается примерно 2—3 тысячи долларов — эта сумма чаще покрывается спонсорской поддержкой, с родителей денег не берут. Если ребенка учат дома, то школа снимает с себя ответственность. В случае, когда особенный ученик не хочет ходить на занятия, педагоги стараются выяснить, что ему не нравится, пытаются его заинтересовать, собирают чуть ли не консилиум, чтобы он учился именно в школе, говорит Наталья. Гриша в основном с удовольствием ходит на учебу, коммуницирует с ребятами, помогает всем, особенно если другой ребенок маломобильный: например, однокласснице с ДЦП открыть йогурт. И всегда готов помочь учителю, если потребуется. Удивительные открытия для родителей Гриши продолжились. Мальчику уже 14 лет, и в этом году на собрании им задали вопрос: кем мама и папа видят сына в будущем, какие сферы ему наиболее близки, кем он может впоследствии работать? На основании пожеланий и его возможностей они и будут ему выбирать предметы. Например, Гриша очень любит готовить и хорошо это делает, рассказывает Наташа. Также ему интересно программирование, сын разбирается в компьютере, даже взломал местный гаджет. Они бывают картонные, а у него в планшете, который и предназначен, собственно, для того, чтобы общаться. Был такой случай: учительница звонит и говорит, что он каким-то образом скачал туда игру «Майнкрафт», она не разобралась, как удалить приложение. Попросила штатного сисадмина помочь. Тот был очень удивлен, что на этот планшет вообще можно что-то скачать. Непонятно, как Гриша сумел так сделать. Еще учитель говорит, что, если на уроке происходит какая-то техническая накладка, что-то не получается подключить, Гриша помогает всё настроить. Думаю, будем в этой сфере дальше развивать сына, — говорит мама. По остальным направлениям у Гриши есть позитивные сдвиги в учебе, он начал понимать английский, лучше считать. Родители отмечают его успехи. По мнению мамы, помогают визуальная подача, интерактивные доски. RU Welcome, или «идите отсюда» Поразил российскую семью еще один факт — отношение окружающих к особенным детям. Сейчас у мальчика сложный период, идет гормональная перестройка. Бывает, что он излишне эмоционален, громко кричит, иногда ему бывает сложно справиться с эмоциями. Никто ни разу не покосился, не сделал замечание. Наоборот, стараются помочь, говорит мама Гриши. В Нью-Йорке мы ходили в музей, Гриша там размахивал руками, шумел, было видно, что он ведет себя неадекватно. Мы думали, нам сделают замечание. Действительно, подошел сотрудник и… нам предложили сделать индивидуальную экскурсию, чтобы ребенок не нервничал, потому что много народу, большое помещение, много тревожащих его звуков. Пообещали выделить время, чтобы мы могли приехать либо к закрытию, либо в начале дня, нас бы провели по залам, чтобы спокойно осмотреть экспозиции. Люди, не зная нас, с ходу такое предложили. Для нас был шок, — продолжает Наталья. Больше всего маму Гриши поражает отношение учителей к детям с РАС. Хотя ситуации были разные — бывало, он и дрался, рвал одежду, в общем, всякое случалось. И она всегда его оправдывала, хотя даже у меня нервы порой не выдерживали. А она говорит: «Нет, не ругайте его, у него была причина, ничего страшного, просто ему трудно, мы будем его учить справляться с эмоциями, ему тяжело выразить их». Меня это поражает. Такое отношение к другим здесь прививают с детства. Наташа приводит пример: недавно они купили младшему сыну игрушечный школьный автобус, в котором сидят человечки с разным цветом кожи. Один из них — на инвалидной коляске, а в самом автобусе сделан специальный пандус. Для инвалидов в США предусмотрено всё: начиная от специальных парковок около любого магазина, туда не ставят свои машины все подряд, до специальных больших примерочных с пандусами в моллах. Везде есть специальный вход для инвалидов, тем более в аэропортах. У людей с ограниченными возможностями вообще нет проблем с социализацией. Для маломобильных есть специальное такси с сопровождением.
Русские в шоке: как учат детей-аутистов в РФ и США — в рассказе переехавшей из Башкирии семьи
Подпишитесь на каналы «Школы для родителей» в Telegram и в Дзен так вы будете в курсе всех бесплатных обучающих мероприятий! #школа_родителей #новые_решения #психология #консультация #родители #РАС #мышление #развитие #аутизм #успеваемость #обучение. Американские ученые изучили особенности работы мозга детей с аутизмом, чтобы понять, почему у них возникают сложности с распознаванием эмоций. Диагноз «детский аутизм» для многих до сих пор звучит как приговор, несмотря на обилие исследований и корректирующих программ с доказанной эффективностью. Учеба начальная школа аутисты. Девочка с аутизмом в школе.