Роман о Робинзоне Крузо быстро обрёл популярность. Эта книга положила начало целому поджанру приключенческой литературы и кинематографа. После «Робинзона Крузо» Дефо написал ещё несколько романов, но первый стал самым известным и оказался наиболее достоверным. Роман «Робинзон Крузо» давно стал классикой всемирной литературы и является одной из самых читаемых книг.
В России впервые выпустили третью книгу о Робинзоне Крузо
Книга "Серьезные размышления о жизни и удивительных приключениях Робинзона Крузо" состоит из назидательных эссе. После «Робинзона Крузо» Дефо написал ещё несколько романов, но первый стал самым известным и оказался наиболее достоверным. В 2020 году исполняется 360 лет со дня рождения Даниэля Дефо – великого английского писателя и публициста, классика мировой литературы, известного, главным образом, как автора романа «Робинзон Крузо». Книга «Робинзон Крузо», краткое содержание которой передает основные события истории, продолжает неожиданное происшествие. В романе «Робинзон Крузо» Д. Дефо проводит своего героя через испытания, чтобы затем продемонстрировать читателю образец нравственно превосходного человека, притом энергичного и неунывающего.
Д. Дефо - Робинзон Крузо
1660 — 1731) — английский писатель и публицист, известен сегодня главным образом как автор романа «Робинзон Крузо» (таково принятое в научном литературоведении и издательской практике сокращенное название первой книги трилогии о Робинзоне). У романа о жизни Робинзона Крузо на необитаемом острове было ещё два продолжения. Роман Даниеля Дефо «Робинзон Крузо» был впервые опубликован в апреле 1719 года. Полное название книги Даниэля Дефо — «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо моряка из Йорка прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве, на необитаемом острове у берегов Америки, близ устьев реки Ориноко. Сюжет книги про Робинзона Крузо в России. Робинзон Крузо провел в изоляции на острове 28 лет, два месяца и 19 дней, но не потерял страсти к приключениям.
Как судьба реального Робинзона Крузо стала основой нового литературного жанра
- В России впервые выпустили третью книгу о Робинзоне Крузо - Год Литературы
- Становление писателя
- Синдром уберменша
- Лучшая рецензия на книгу
- 1 Комментарий
- «Создатель „Робинзона“ был шпионом»
Дефо Даниель: Робинзон Крузо
Робинзон Крузо. @sirius_book_robinzon. У романа о жизни Робинзона Крузо на необитаемом острове было ещё два продолжения. Книга написана в форме автобиографии морского путешественника и плантатора Робинзона Крузо, который стремился еще больше разбогатеть, причем быстро и нелегально, однако из-за кораблекрушения попал на необитаемый остров.
На Урале издали первый в России перевод третьей части романа о Робинзоне Крузо
В книге, правда, Робинзона «оставили на берегу делать чёрную работу» – но это может быть стыдливым прикрытием вопросов гомосексуального насилия, которому нередко подвергались в плену. Первый роман, «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо», написан как вымышленная автобиография Робинзона Крузо, моряка из Йорка, который провёл 28 лет на необитаемом острове после крушения судна. Даниэль Дефо, вдохновившись этой историей, в 1719 году написал свой приключенческий роман о Робинзоне Крузо. Дефо Д. Робинзон Крузо после долгих и опасных приключений оказался на необитаемом острове и пробыл там 28 лет.
Краткое содержание «Робинзон Крузо»
Но каково же было мое изумление, когда спустя еще несколько недель зеленые стебельки их было всего штук десять-двенадцать выпустили колосья, оказавшиеся колосьями отличного ячменя, того самого, который растет в Европе и у нас в Англии». Робинзон видит в этом божественное вмешательство, но на самом деле речь идет о том, что в крайних обстоятельствах спасительной может оказаться любая, даже самая ничтожная мелочь — а если вам не повезет так, как повезло Робинзону с ограбленным крысами мешком, следует просто быть повнимательнее. Не кладите все яйца в одну корзину Несмотря на удачное обретение семян для посева, Робинзон остался бы ни с чем, если бы не был крайне осторожным и предусмотрительным человеком: «Я вскопал, как мог, небольшой клочок земли деревянной лопатой, разделил его пополам и засеял одну половину рисом, а другую ячменем, но во время посева мне пришло в голову, что лучше на первый раз не высевать всех семян, так как я все-таки не знаю наверно, когда нужно сеять. И я посеял около двух третей всего запаса зерна, оставив по горсточке каждого сорта про запас.
Большим было для меня счастьем, что я принял эту предосторожность, ибо из первого моего посева ни одно зерно не взошло; наступили сухие месяцы, и с того дня, как я засеял свое поле, влаги совсем не было, и зерно не могло взойти. Впоследствии же, когда начались дожди, оно взошло, как будто я только что посеял его». Займитесь самовоспитанием Пробудившееся в Робинзоне религиозное чувство начинает играть в его новой жизни все более значимую роль: «30 сентября.
Итак, я дожил до печальной годовщины моего появления на острове: я сосчитал зарубки на столбе, и оказалось, что я живу здесь уже триста шестьдесят пять дней. Посвятил этот день строгому посту и выделил его для религиозных упражнений. Весь этот год я не соблюдал воскресных дней.
Так как вначале у меня не было никакого религиозного чувства, то мало-помалу я перестал отмечать воскресенья более длинной зарубкой на столбе; таким образом, у меня спутался счет недель, и я не помнил хорошенько, когда какой день. Но подсчитав, как сказано, число дней, проведенных мною на острове, и увидев, что я прожил на нем ровно год, я разделил этот год на недели, отметив каждый седьмой день как воскресенье». Робинзон понимает религию не как следование правилам и догматам протестантизма — позднее, занимаясь образованием Пятницы, он признается, что плохо разбирается в теоретических вопросах, касающихся христианства.
Религия для него практика, причем лишенная какого бы то ни было формализма: Робинзон самостоятельно учится молиться, произвольно назначает себе пост хотя, казалось бы, для чего нужен пост человеку, который и так лишен столь многих благ цивилизации — на тот момент у него еще не было ни хлеба, ни посуды, в которой можно тушить и варить еду, — и целыми днями трудится в поте лица! О каких «религиозных упражнениях» идет речь в процитированном выше фрагменте? По сути, это что-то вроде духовных практик, изучением которых занимался французский специалист по античной философии Пьер Адо, а следом за ним — Мишель Фуко в своих поздних работах.
С их точки зрения, духовные упражнения отнюдь не предрассудки, как сказал бы Руссо, а конкретные и вполне эффективные техники, с помощью которых человек изменяет и конструирует свое «я». Эти упражнения далеко не всегда связаны с религиозностью, в их основе может быть просто этическая философия, но обычно они включают в себя комплекс интеллектуальных и не только действий, которые необходимо регулярно повторять, чтобы жить в мире с самим собой и окружающей нас действительностью. В числе прочего Адо анализировал практики эпикурейцев и стоиков, а Фуко находил их следы даже в диалогах Платона.
Потом духовные упражнения достались христианству в наследство от античности как и многое другое и были адаптированы для нужд новой культуры. Существует огромное количество средневековых руководств, объясняющих, как правильно медитировать, подражать Христу не только духовно, но и физически , вести правильный образ жизни и так далее. Судя по всему, эти практики так прочно вошли в европейскую культуру, что даже в начале XVIII века герой Даниеля Дефо, выбитый из привычной колеи, прибегает именно к ним, чтобы найти опору в своей одинокой, полной трудов и лишений жизни.
Упорядочьте свое время Как справиться с душевными и материальными невзгодами человеку, если ему не на кого положиться, кроме самого себя? Конечно, он должен создать условия, которые не позволят ему пойти на дно. Именно это и делает Робинзон, составляя для себя расписание: «Я строго распределил свое время соответственно занятиям, которым я предавался в течение дня.
На первом плане стояли религиозные обязанности и чтение священного писания, которым я неизменно отводил известное время три раза в день. Вторым из ежедневных моих дел была охота, занимавшая у меня часа по три каждое утро, когда не было дождя.
Не волшебной палочкой, а пером он вычеркивает из «Робинзона Крузо» все, даже косвенные, мельчайшие упоминания о Боге. Потому что именно вера и упование на Создателя меняют личность Робинзона Крузо и позволяют ему выжить на острове. Робинзон Крузо. Художники: И. Ильинский, А.
Константиновский Это была сложная задача. Робинзон родился и вырос в верующей семье, в христианском обществе. Он мыслил этими категориями, они определяли жизненные повороты, даже у молодого повесы, который хочет приключений. Вот как описывает Дефо разговор своего героя с отцом: «Отец мой, человек степенный и умный, догадываясь о моих намерениях, предостерег меня серьезно и основательно. Прикованный подагрой к постели, он позвал меня однажды в свою комнату и с жаром принялся увещевать. У Чуковского все гораздо проще. Чтобы избавить героя от мук совести и нравственного выбора, он пишет так: «С самого раннего детства я больше всего на свете любил море.
Отец, старый, больной человек, хотел, чтобы я сделался важным чиновником, служил в королевском суде и получал большое жалованье. Но я мечтал о морских путешествиях. Однажды он позвал меня к себе и сердито сказал…». Отношения отца и сына упрощаются, чувства примитивизируются. Нет сложного выбора, нет раскаяния, да и жалости почти нет о ней далее упоминает Чуковский мельком, но разве можно всерьез жалеть жадного тщеславного старика, который из самодурства не хочет отпускать сына на вольную морскую жизнь? Все складывается так, что читатель уверен: молодец Робинзон, так и надо — быть хозяином своей судьбы. У Дефо же герой мечется, колеблется, но побеждает молодость, неосмотрительность и желание сделать по-своему.
Робинзон подробно рефлексирует по этому поводу, честно и жестко называя проступки своими именами. Итак, герой Дефо вопреки воле отца отплывает из Англии, путешествует, занимается бизнесом, берется то за одно, то за другое. И вот, наконец, ключевой момент повествования: Робинзон оказывается на неизвестном берегу, а все его спутники погибают в бушующем море. Вот как описано это в полном тексте романа: «Очутившись на земле целым и невредимым, я поднял взор к небу, возблагодарив Бога за спасение моей жизни, на что всего лишь несколько минут тому назад у меня почти не было надежды. А вот тот же эпизод в переложении Чуковского: «Я стал бегать и прыгать, я размахивал руками, я даже пел и плясал». Все мысли героя просты, все чувства лежат на поверхности. Он не думает, Кто его спас, почему и зачем.
Чуковский скрупулезно ампутирует самые косвенные намеки на жизнь души и высшие силы Таких примеров можно привести десятки. Чуковский скрупулезно ампутирует самые косвенные намеки на жизнь души и высшие силы. Только человек, который «звучит гордо», его сила, смекалка, упорство, непонятно откуда взявшиеся. Идеальный образ того, кто опирается сам на себя.
Я не мог побороть нежелание вернуться домой, а тем временем воспоминание о перенесённых бедствиях мало-помалу изглаживалось из моей памяти; вместе с ним ослабевал и без того слабый голос рассудка, побуждавший меня вернуться к отцу, и кончилось тем, что я отбросил мысли о возвращении и стал мечтать о новом путешествии. Та самая злая сила, которая побудила меня бежать из родительского дома, которая вовлекла меня в нелепую и необдуманную затею составить себе состояние, рыская по свету, и так крепко вбила мне в голову эти бредни, что я остался глух ко всем добрым советам, к увещаниям и даже к запрету отца, та самая сила, говорю я, какого бы ни была она рода, толкнула меня на несчастнейшее предприятие, какое только можно вообразить: я сел на корабль, отправлявшийся к берегам Африки, или, как попросту выражаются наши моряки, «в рейс в Гвинею».
Большим моим несчастьем было то, что, пускаясь в эти приключения, я не нанимался простым матросом: вероятно, мне пришлось бы работать немного больше обычного, зато я научился бы обязанностям и работе моряка и со временем мог бы сделаться штурманом или если не капитаном, то его помощником. Но уж такова была моя судьба — из всех возможных путей я всегда выбирал самый худший. Так и тут: в кошельке у меня водились деньги, на мне было приличное платье, и я обычно являлся на судно в обличье джентльмена, поэтому ничего там не делал и ничему не научился. В Лондоне мне посчастливилось сразу же попасть в хорошую компанию, что не часто случается с такими распущенными, сбившимися с пути юнцами, каким я был тогда, ибо дьявол не дремлет и немедленно расставляет им какую-нибудь ловушку. Но не так было со мной. Я познакомился с одним капитаном, который незадолго перед тем ходил к берегам Гвинеи, и, так как этот рейс был для него очень удачен, он решил ещё раз отправиться туда.
Ему полюбилось моё общество — в то время я мог быть приятным собеседником, — и, узнав, что я мечтаю повидать свет, предложил мне ехать с ним, сказав, что мне это ничего не будет стоить, что я буду его сотрапезником и другом. Если же у меня есть возможность взять с собою в Гвинею товары, то мне, может быть, повезёт и я получу целиком всю вырученную от торговли прибыль. Я принял предложение; завязав самые дружеские отношения с этим капитаном, человеком честным и прямодушным, я отправился с ним в путь, захватив с собой небольшой груз, на котором благодаря полной бескорыстности моего друга-капитана сделал весьма выгодный оборот; по его указаниям я закупил на сорок фунтов стерлингов различных побрякушек и безделок. Эти сорок фунтов я собрал с помощью моих родственников, с которыми был в переписке и которые, как я полагаю, убедили моего отца или, вернее, мать помочь мне хоть небольшой суммой в этом первом моём предприятии. Это путешествие было, можно сказать, единственным удачным из всех моих похождений, чем я обязан бескорыстию и чёткости моего друга-капитана, под руководством которого я, кроме того, приобрёл изрядные сведения в математике и навигации, научился вести корабельный журнал, делать наблюдения и вообще узнал много такого, что необходимо знать моряку. Ему доставляло удовольствие заниматься со мной, а мне — учиться.
Одним словом, в этом путешествии я сделался моряком и купцом: я выручил за свой товар пять фунтов девять унций золотого песку, за который по возвращении в Лондон получил без малого триста фунтов стерлингов. Эта удача преисполнила меня честолюбивыми мечтами, впоследствии довершившими мою гибель. Но даже и в этом путешествии мне пришлось претерпеть немало невзгод, и, главное, я всё время прохворал, схватив сильнейшую тропическую лихорадку вследствие чересчур жаркого климата, ибо побережье, где мы больше всего торговали, лежит между пятнадцатым градусом северной широты и экватором. Итак, я сделался купцом и вёл торговлю с Гвинеей. На моё несчастье, мой друг-капитан вскоре по прибытии на родину умер, и я решил снова съездить в Гвинею самостоятельно. Я отплыл из Англии на том же самом корабле, командование которым перешло теперь к помощнику умершего капитана.
Это было самое злополучное путешествие, когда-либо выпадавшее на долю человека. Правда, я взял с собой меньше ста фунтов из нажитого капитала, а остальные двести фунтов отдал на хранение вдове моего покойного друга, распорядившейся ими весьма добросовестно; но зато меня постигли во время пути страшные беды. Началось с того, что однажды на рассвете наше судно, державшее курс на Канарские острова или, вернее, между Канарскими островами и Африканским материком, было застигнуто врасплох турецким пиратом из Сале, который погнался за нами на всех парусах. Мы тоже подняли все паруса, какие могли выдержать наши реи и мачты, но, видя, что пират нас настигает и неминуемо догонит через несколько часов, мы приготовились к бою у нас было двенадцать пушек, а у него восемнадцать. Около трёх пополудни он нас нагнал, но по ошибке, вместо того чтобы подойти к нам с кормы, как он намеревался, подошёл с борта. Мы навели на пиратское судно восемь пушек и дали по нему залп; тогда оно отошло немного подальше, предварительно ответив на наш огонь не только пушечным, но и ружейным залпом из двух сотен ружей, так как на этом судне было человек двести.
Впрочем, у нас никто не пострадал: все наши люди держались дружно. Затем пират приготовился к новому нападению, а мы — к новой обороне. Подойдя на этот раз с другого борта, он взял нас на абордаж: человек шестьдесят ворвалось к нам на палубу, и все первым делом бросились рубить снасти. Мы встретили их ружейной пальбой, забросали дротиками, подожжёнными ящиками с порохом и дважды изгоняли их с нашей палубы. Тем не менее корабль наш был приведён в негодность, трое наших людей было убито, а восемь ранено, и в конце концов я сокращаю эту печальную часть моего повествования мы вынуждены были сдаться, и нас отвезли в качестве пленников в Сале, морской порт, принадлежащий маврам. Участь моя оказалась менее ужасной, чем я ожидал поначалу.
Меня не увели, как остальных, в глубь страны, ко двору султана: капитан разбойничьего корабля удержал меня в качестве невольника, так как я был молод, проворен и мог ему пригодиться. Этот разительный поворот судьбы, превративший меня из купца в жалкого раба, был совершенно ошеломителен; тут-то мне вспомнились пророческие слова моего отца о том, что придёт время, когда некому будет выручить меня из беды, слова, которые, думалось мне, сбылись сейчас, когда десница Божия покарала меня и я погиб безвозвратно. То была лишь бледная тень тяжёлых испытаний, через которые мне предстояло пройти, как покажет продолжение моего рассказа. Так как мой новый хозяин, или, точнее, господин, взял меня к себе в дом, то я надеялся, что он захватит с собой меня и в следующее плавание. Я был уверен, что рано или поздно его настигнет какой-нибудь испанский или португальский корабль, и тогда мне будет возвращена свобода. Но надежда моя скоро рассеялась, ибо, выйдя в море, он оставил меня присматривать за его садиком и исполнять всю чёрную работу, возлагаемую на рабов; по возвращении же из похода он приказал мне жить в каюте и присматривать за судном.
С того дня я ни о чём не думал, кроме побега, но какие бы способы я ни измышлял, ни один из них не сулил даже малейшей надежды на успех. Да и трудно было предположить вероятность успеха в подобном мероприятии, ибо мне некому было довериться, не у кого искать помощи — здесь не было ни одного невольника англичанина, ирландца или шотландца, я был совершенно одинок; так что целых два года хоть в течение этого времени я часто тешился мечтами о свободе у меня не было и тени надежды на осуществление моего плана. Но по прошествии двух лет представился один необыкновенный случай, ожививший в моей душе давнишнюю мысль о побеге, и я вновь решил сделать попытку вырваться на волю. Как-то мой хозяин дольше обыкновенного находился дома и не готовил свой корабль к отплытию у него, как я слышал, не хватало денег. Постоянно, раз или два в неделю, а в хорошую погоду и чаще, он выходил на корабельном полубаркасе на взморье ловить рыбу. В каждую такую поездку он брал гребцами меня и молоденького мавра, и мы увеселяли его по мере сил.
А так как я к тому же оказался весьма искусным рыболовом, то иногда он посылал за рыбой меня с мальчиком — Мареско, как они называли его, — под присмотром одного взрослого мавра, своего родственника. Однажды мы вышли на ловлю в тихое, ясное утро, но, проплыв мили полторы, мы очутились в таком густом тумане, что потеряли из виду берег и стали грести наугад; проработав вёслами весь день и всю ночь, мы с наступлением утра увидели кругом открытое море, ибо вместо того, чтобы держаться ближе к берегу, мы отошли от него по меньшей мере на шесть миль. В конце концов мы с огромным трудом и не без риска добрались домой, так как с утра задул довольно крепкий ветер, и к тому же мы изнемогали от голода. Наученный этим приключением, мой хозяин решил впредь быть осмотрительнее и объявил, что больше никогда не выедет на рыбную ловлю без компаса и без запаса провизии. После захвата нашего английского корабля он оставил себе баркас и теперь приказал своему корабельному плотнику, тоже невольнику-англичанину, построить на этом баркасе в средней его части небольшую рубку, или каютку, как на барже. Позади рубки хозяин велел оставить место для одного человека, который будет править рулём и управлять гротом, а впереди — для двоих, чтобы крепить и убирать остальные паруса, из коих кливер находился над крышей каютки.
Каютка получилась низенькая, очень уютная и настолько просторная, что в ней можно было спать троим и поместить стол и шкафчики для хранения хлеба, риса, кофе и бутылок с теми напитками, какие он считал наиболее подходящими для морских путешествий. Мы часто ходили за рыбой на этом баркасе, и так как я стал искуснейшим рыболовом, то хозяин никогда не выезжал без меня. Однажды он задумал выйти в море за рыбой или просто прокатиться, уж не могу сказать с двумя-тремя маврами, надо полагать, важными персонами, для которых он особенно постарался, заготовив провизии больше обычного и ещё с вечера отослав её на баркас. Кроме того, он приказал мне взять у него на судне три ружья с необходимым количеством пороха и зарядов, так как, помимо ловли рыбы, им хотелось ещё поохотиться на птиц. Я сделал всё, как он велел, и на другой день с утра ждал его на баркасе, чисто вымытом и совершенно готовом к приёму гостей, с поднятыми вымпелами и флагом. Однако хозяин пришёл один и сказал, что его гости отложили поездку из-за какого-то непредвиденного дела.
Затем он приказал нам троим — мне, мальчику и мавру — идти, как всегда, на взморье за рыбой, так как его друзья будут у него ужинать, и потому, как только мы наловим рыбы, я должен принести её к нему домой. Я повиновался. Вот тут-то у меня блеснула опять моя давнишняя мысль о побеге. Теперь в моём распоряжении было маленькое судно, и, как только хозяин ушёл, я стал готовиться, но не для рыбной ловли, а в дальнюю дорогу, хотя не только не знал, но даже и не думал о том, куда я направлю свой путь: всякая дорога была для меня хороша, лишь бы уйти из неволи. Первым моим ухищрением было внушить мавру, что нам необходимо запастись едой, так как нам не пристало пользоваться припасами для хозяйских гостей. Он ответил, что это справедливо, и притащил на баркас большую корзину с сухарями и три кувшина пресной воды.
Я знал, где стоит у хозяина ящик с винами судя по ярлычкам на бутылках — добыча с какого-нибудь английского корабля , и покуда мавр был на берегу, я переправил все бутылки на баркас и поставил в шкафчик, как будто они были ещё раньше приготовлены для хозяина. Кроме того, я принёс большой кусок воску, фунтов в пятьдесят весом, да прихватил моток бечёвки, топор, пилу и молоток. Всё это очень нам пригодилось впоследствии, особенно воск, из которого мы делали свечи. Я пустил в ход ещё и другую хитрость, на которую мавр тоже попался по простоте своей души. Его имя было Измаил, но все его звали Мали или Мули. Вот я и сказал ему: — Мали, у нас на баркасе есть хозяйские ружья.
Что, если б ты добыл немножко пороху и дроби? Может быть, нам удалось бы подстрелить себе на обед несколько альками птица вроде нашего кулика. Хозяин держит порох и дробь на корабле, я знаю. Он захватил также и пули. Всё это мы сложили в баркас. Кроме того, в хозяйской каюте нашлось ещё немного пороху, который я пересыпал в одну из стоявших в ящике почти пустую бутылку, перелив из неё остатки вина в другую.
Таким образом, мы запаслись всем необходимым для путешествия и вышли из гавани на рыбную ловлю. В сторожевой башне, что стоит у входа в гавань, знали, кто мы такие, и наше судно не привлекло внимания. Отойдя от берега не больше как на милю, мы убрали парус и стали готовиться к ловле. Ветер был северо-северо-восточный, что не отвечало моим планам, потому что, дуй он с юга, я мог бы наверняка доплыть до испанских берегов, по крайней мере до Кадикса; но откуда бы он ни дул, я твёрдо решил одно: убраться подальше от этого ужасного места, а потом будь что будет. Поудив некоторое время и ничего не поймав — я нарочно не вытаскивал удочки, когда у меня рыба клевала, чтобы мавр ничего не видел, — я сказал: — Тут у нас дело не пойдёт; хозяин не поблагодарит нас за такой улов. Надо отойти подальше.
Не подозревая подвоха, мавр согласился и поставил паруса, так как он был на носу баркаса. Я сел на руль и, когда баркас отошёл ещё мили на три в открытое море, лёг в дрейф как будто затем, чтобы приступить к рыбной ловле. Затем, передав мальчику руль, я подошёл к мавру сзади, нагнулся, словно рассматривая что-то под ногами, вдруг обхватил его, поднял и швырнул за борт. Мавр мгновенно вынырнул, ибо плавал как пробка, и стал умолять, чтобы я взял его на баркас, клянясь, что поедет со мной хоть на край света. Он плыл так быстро, что догнал бы лодку очень скоро, тем более что ветра почти не было. Тогда я бросился в каюту, схватил охотничье ружьё и, направив на него дуло, крикнул, что не желаю ему зла и не сделаю ему ничего дурного, если он оставит меня в покое.
Тогда он повернул к берегу и, несомненно, доплыл до него без особого труда — пловец он был отличный. Конечно, я мог бы бросить в море мальчика, а мавра взять с собою, но довериться ему было бы опасно. Когда он отплыл достаточно далеко, я повернулся к мальчику — его звали Ксури — и сказал: — Ксури! Если ты будешь мне верен, я сделаю тебя большим человеком, но если ты не погладишь своего лица в знак того, что не изменишь мне, то есть не поклянёшься бородой Магомета и его отца, я и тебя брошу в море.
Так как вначале у меня не было никакого религиозного чувства, то мало-помалу я перестал отмечать воскресенья более длинной зарубкой на столбе; таким образом, у меня спутался счет недель, и я не помнил хорошенько, когда какой день. Но подсчитав, как сказано, число дней, проведенных мною на острове, и увидев, что я прожил на нем ровно год, я разделил этот год на недели, отметив каждый седьмой день как воскресенье». Робинзон понимает религию не как следование правилам и догматам протестантизма — позднее, занимаясь образованием Пятницы, он признается, что плохо разбирается в теоретических вопросах, касающихся христианства.
Религия для него практика, причем лишенная какого бы то ни было формализма: Робинзон самостоятельно учится молиться, произвольно назначает себе пост хотя, казалось бы, для чего нужен пост человеку, который и так лишен столь многих благ цивилизации — на тот момент у него еще не было ни хлеба, ни посуды, в которой можно тушить и варить еду, — и целыми днями трудится в поте лица! О каких «религиозных упражнениях» идет речь в процитированном выше фрагменте? По сути, это что-то вроде духовных практик, изучением которых занимался французский специалист по античной философии Пьер Адо, а следом за ним — Мишель Фуко в своих поздних работах. С их точки зрения, духовные упражнения отнюдь не предрассудки, как сказал бы Руссо, а конкретные и вполне эффективные техники, с помощью которых человек изменяет и конструирует свое «я». Эти упражнения далеко не всегда связаны с религиозностью, в их основе может быть просто этическая философия, но обычно они включают в себя комплекс интеллектуальных и не только действий, которые необходимо регулярно повторять, чтобы жить в мире с самим собой и окружающей нас действительностью. В числе прочего Адо анализировал практики эпикурейцев и стоиков, а Фуко находил их следы даже в диалогах Платона. Потом духовные упражнения достались христианству в наследство от античности как и многое другое и были адаптированы для нужд новой культуры.
Существует огромное количество средневековых руководств, объясняющих, как правильно медитировать, подражать Христу не только духовно, но и физически , вести правильный образ жизни и так далее. Судя по всему, эти практики так прочно вошли в европейскую культуру, что даже в начале XVIII века герой Даниеля Дефо, выбитый из привычной колеи, прибегает именно к ним, чтобы найти опору в своей одинокой, полной трудов и лишений жизни. Упорядочьте свое время Как справиться с душевными и материальными невзгодами человеку, если ему не на кого положиться, кроме самого себя? Конечно, он должен создать условия, которые не позволят ему пойти на дно. Именно это и делает Робинзон, составляя для себя расписание: «Я строго распределил свое время соответственно занятиям, которым я предавался в течение дня. На первом плане стояли религиозные обязанности и чтение священного писания, которым я неизменно отводил известное время три раза в день. Вторым из ежедневных моих дел была охота, занимавшая у меня часа по три каждое утро, когда не было дождя.
Третьим делом была сортировка, сушка и приготовление убитой или пойманной дичи; на эту работу уходила большая часть дня. При этом следует принять в расчет, что, начиная с полудня, когда солнце подходило к зениту, наступал такой удручающий зной, что не было возможности даже двигаться, затем оставалось еще не более четырех вечерних часов, которые я мог уделить на работу. Случалось и так, что я менял часы охоты и домашних занятий: поутру работал, а перед вечером выходил на охоту». Переоцените материальные ценности Новая жизнь чаще всего означает утрату многих привычных вещей. Опыт Робинзона показывает — кое-что можно наверстать с помощью напряженного труда, а кое от чего можно со спокойной душой отказаться: «Одним словом, природа, опыт и размышление научили меня понимать, что мирские блага ценны для нас лишь в той степени, в какой они способны удовлетворять наши потребности, и что, сколько бы мы ни накопили богатств, мы получаем от них удовольствие лишь в той мере, в какой можем использовать их, но не больше. Самый неисправимый скряга вылечился бы от своего порока, если бы очутился на моем месте и не знал, как я, куда девать свое добро. Повторяю, мне было нечего желать, если не считать некоторых вещей, которых у меня не было, все разных мелочей, однако очень нужных для меня.
Как я уже сказал, у меня было немного денег, серебра и золота, всего около тридцати шести фунтов стерлингов. Увы, они лежали, как жалкий, ни на что негодный хлам: мне было некуда их тратить. Смиритесь со своим непостоянством Иногда лишь смена декораций может указать человеку на то, что ненадежны не только окружающие его люди и внешний мир в целом, но и он сам.
«Создатель „Робинзона“ был шпионом»
| Робинзон Крузо | это... Что такое Робинзон Крузо? | Книга написана в форме автобиографии морского путешественника и плантатора Робинзона Крузо, который стремился еще больше разбогатеть, причем быстро и нелегально, однако из-за кораблекрушения попал на необитаемый остров. |
| На Урале издали первый в России перевод третьей части романа о Робинзоне Крузо | Позже он написал свой знаменитый роман «Жизнь и приключения Робинзона Крузо». |
| Как создавался легендарный роман «Робинзон Крузо» | 1660 — 1731) — английский писатель и публицист, известен сегодня главным образом как автор романа «Робинзон Крузо» (таково принятое в научном литературоведении и издательской практике сокращенное название первой книги трилогии о Робинзоне). |
| Кто написал «Робинзона Крузо»? Английский писатель Даниель Дефо :: | Сюжет книги про Робинзона Крузо в России. |
| Краткое содержание «Робинзон Крузо» | Книга о приключениях Робинзона Крузо по праву может считаться одним из наиболее знаменитых произведений в европейской литературе. |
Робинзон Крузо: читать онлайн
- Путями работорговцев
- georgkorg: Два совершенно разных Робинзона (Даниэль Дефо. Робинзон Крузо)
- Робинзон Крузо (слушать аудиокнигу бесплатно) - автор Даниэль Дефо
- georgkorg: Два совершенно разных Робинзона (Даниэль Дефо. Робинзон Крузо)
- Даниель Дефо
- «Робинзон Крузо» Дефо Даниель - описание книги | Лучшие сказки мира | Издательство АСТ
Синдром уберменша
- Робинзон Крузо, Шикотан и Пятница с грузинским акцентом - 27.08.2023 Украина.ру
- Как создавался легендарный роман «Робинзон Крузо»
- 300 лет назад был впервые напечатан «Робинзон Крузо»
- Робинзон Крузо. Тема произведения
- Становление писателя
Робинзон Крузо. Даниэль Дефо
| «Создатель „Робинзона“ был шпионом» | «Робинзон Крузо» считается первым английским романом в стиле реализма и основан на документальном событии. |
| Робинзон Крузо, Шикотан и Пятница с грузинским акцентом - 27.08.2023 Украина.ру | Приключенческий роман Даниэля Дефо прославил его имя, а история Робинзона Крузо остается популярной среди читателей вот уже более 300 лет. |
| На Урале издали первый в России перевод третьей части романа о Робинзоне Крузо | Роман «Робинзон Крузо» дал начало классическому английскому роману и породил моду на псевдодокументальную художественную прозу; его нередко называют первым «подлинным» романом на английском языке. |
| Робинзон Крузо, Шикотан и Пятница с грузинским акцентом - 27.08.2023 Украина.ру | Роман «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» не стал популярным ни в Англии, где писался, ни в России, ставшей местом действия значительной части произведения. |
Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
Третья книга Дефо о Робинзоне Крузо, до сих пор не переведённая на русский язык, озаглавлена «Серьёзные размышления Робинзона Крузо» (англ. Но с именем автора прочно ассоциируется главная книга: роман "Робинзон Крузо" о моряке, который провел на необитаемом острове 28 лет, три месяца и 19 дней. Роман «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» не стал популярным ни в Англии, где писался, ни в России, ставшей местом действия значительной части произведения.
Краткое содержание «Робинзон Крузо»
Также вы получите дополнительные возможности в сервисах Яндекса. Оформить подписку Если у вас уже есть подписка, авторизуйтесь. Робинзон Крузо — это даже не книга и не персонаж, а нечто большее: человек-миф, от века к веку он существует, обрастая легендами.
Вскоре после этого на остров прибывает команда английского корабля, которая взяла в плен своего капитана, его помощника и пассажира судна. Робинзон освобождает пленников.
Капитан доставляет его в Англию. В июне 1686 года Робинзон возвращается из своего путешествия. Его родители давно умерли. Ему возвращают все доходы от бразильской плантации.
Он берет на попечение двух племянников, женится в 61 год , у него рождаются два сына и дочь. Причины успеха книги Первое, что способствовало успеху романа - это высокое мастерство того, кто написал «Робинзона Крузо». Даниэлем Дефо была проведена колоссальная работа по изучению географических источников. Это помогло ему детально описать особенности флоры и фауны необитаемого острова.
Одержимость автора своей работой, творческий подъем, который он испытывал, - все это сделало его произведение необыкновенно достоверным, читатель искренне поверил в замысел Дефо. Вторая причина успеха — это, безусловно, увлекательность сюжета. Это приключенческий роман авантюрного характера. Автор произведения «Робинзон Крузо», герои которого нам всем известны, сделал главным персонажем обычного заурядного человека, отличавшегося, правда, смелостью и энергичностью.
Динамика развития личности главного героя Несложно представить, что поначалу, попав на остров, Робинзон чувствовал глубочайшее отчаяние. Он — лишь слабый человек, оставшийся наедине с морем. Робинзон Крузо оторван от того, к чему привык. Цивилизация делает нас слабыми.
Однако позднее он осознает, насколько ему повезло, ведь он остался в живых. Осознав свое положение, главный герой начинает обустраиваться на острове. За двадцать восемь лет жизни на необитаемом острове Робинзон научился многому, что помогло ему выжить. Отдаленность от цивилизации вынудила его освоить навыки по добыванию огня, изготовлению свечей, посуды, масла.
Этот человек самостоятельно сделал себе дом, мебель, научился печь хлеб, плести корзины, обрабатывать землю. Пожалуй, самое ценное умение, которое получил Робинзон Крузо за долгие годы, - это умение жить, а не существовать в любых условиях. Он не роптал на судьбу, а лишь делал все, чтобы его жизнь на острове была лучше, в этом ему помогло трудолюбие. Психологический характер романа Произведение о Робинзоне Крузо можно по праву считать первым психологическим романом.
Автор рассказывает нам о характере главного героя, испытаниях, которые он переносит. Тот, кто написал Робинзона Крузо, необыкновенно точно рассказывает о переживаниях человека на необитаемом острове.
ПЕСНИ 300 лет назад был впервые напечатан «Робинзон Крузо» 25 апреля 1719 года английский писатель Даниэль Дефо впервые опубликовал свой роман о приключениях морского путешественника Робинзона Крузо, оказавшемся на необитаемом острове. Причем полное название книги звучало так «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами; написанные им самим». Книга написана в форме автобиографии морского путешественника и плантатора Робинзона Крузо, который стремился еще больше разбогатеть, причем быстро и нелегально, однако из-за кораблекрушения попал на необитаемый остров, где и провел в одиночестве и изоляции 28 лет. История повествовала о нравственном возрождении человека в общении с природой. Существует гипотеза, что роман основан на материалах пребывания шотландского боцмана Александра Селькирка на необитаемом острове в 1704-1709 годах.
Попробуйте найти хоть одно упоминание о разведчиках в «Робинзоне Крузо»! А ведь сам автор считал, что жизнь его героя переплетается с его собственной. Мало кто знает, что Даниэль Дефо был успешным и самостоятельно действующим разведчиком, сделал карьеру и стал первым шефом организованной английской разведки. Правда, он скрывал свою настоящую профессию. Истина о жизни писателя стала известна лишь много лет спустя после его смерти.