Министерство юстиции России внесло в реестр иноагентов шесть новых человек, в их числе оказался политолог Кирилл Рогов*.
Иноагентами признаны Константин Эггерт и Кирилл Рогов
Министерство юстиции России внесло в реестр иностранных агентов главного редактора издания "Дилетант" Виталия Дымарского* и политолога Кирилла Рогова*. Кирилл Рогов с женой и Варварой Туровой / Фото: @39. Председатель комиссии ОП РФ по защите суверенитета, сопредседатель координационного совета по интеграции новых регионов Владимир Рогов заявил РИА Новости, что.
Минюст внес политолога Рогова в реестр иноагентов
Штефанов в своем видеоблоге с 137 тысячами подписчиков регулярно выступал с критикой российского руководства, а также распространял сообщения других иноагентов. Иноагентами также признаны главред издания «Дилетант» Виталий Дымарский, учредитель черкесской общественной организации «Хабзэ» Мартин Кочесоков, экономист Михаил Крутихин и журналист Константин Эггерт.
Они не могут напасть на израильскую армию. Поэтому они напали на тех, кто был не защищен или беззащитен. Во всех ужасных событиях последних дней главное, что мы наблюдаем, — это истерическую радость боевиков при убийстве беззащитных. Они стреляют в людей, которые напуганы и пытаются спастись, и очевидным образом радуются своей победе, своему торжеству победителя, когда эти напуганные уже корчатся в предсмертной агонии. Они победители, они молодцы.
Сохрани номер URA. RU - сообщи новость первым!
Подписка на URA. RU в Telegram - удобный способ быть в курсе важных новостей!
Ранее обе палаты американского Конгресса приняли законопроект о предоставлении Украине около 61 млрд долларов, из них планируют направить 23,2 млрд на восполнение передаваемых вооружений со складов Пентагона. Порядка 13,8 млрд долларов пойдут на военные закупки для Украины на открытом рынке, ещё 11,3 млрд предназначены для обеспечения «текущих военных операций США в регионе». Также конгрессмены предложили выделить 26 млн долларов на аудит помощи.
Иноагентами признаны Константин Эггерт и Кирилл Рогов
Причем политизация элиты на первых этапах вовсе не подразумевает каких-то громких заявлений, тем более либерального характера. Скорее, мы почувствуем ее в не вполне ясных в своей природе вибрациях и конфликтах, прорывающихся в публичное пространство. В этом смысле первым и единственным пока признаком политизации можно считать нападки Пригожина на часть политической и военной бюрократии, подталкивающие элиты к осмыслению новой реальности. Станет ли Россия православным Ираном? Несмотря на это, нормализация России, ее частичная демократизация в обозримом будущем выглядят вполне возможным сценарием. При отсутствии в элитах видимой воли к переменам не желания, а именно воли , в России имеются серьезные структурные предпосылки для того, чтобы быть не страной с консолидированной демократией, разумеется, но страной с полудемократическим, умеренным и прагматичным режимом, опирающимся на компромисс между более консервативными и более либеральными фракциями в элитах и населении. Представление, что на протяжении последних двадцати лет Россия планомерно двигалась к тому, чтобы стать тем, чем она предстает наблюдателю сегодня, является огромным упрощением, если не сказать ретроспективным искажением. Напротив, на протяжении этого времени в России параллельно развивались процессы многогранной экономической и социальной модернизации, с одной стороны, и монополизации, сжатия политической сферы — с другой.
Многочисленные признаки и характеристики этой российской модернизации тщательно описаны в статье Дэниела Трейсмана «Обратная эволюция манипулятивной диктатуры» , к которой я могу адресовать интересующихся. В целом, можно сказать, что Россия к концу 2010-х годов выглядела страной с достаточно высоким уровнем образования, душевым доходом выше среднемирового, большой долей населения, проживающей в мегаполисах, с диверсифицированными и достаточно современными рынками труда, достаточно вестернизированной в своих социальных практиках, проспективных ожиданиях и рыночных амбициях страной с весомым и резистентным гражданским сектором и даже трендом реполитизации больших социальных групп, прежде всего — проживающей в мегаполисах молодежи. В то же время партия силового перераспределения богатства, рентоориентированные сети и патрональные пирамиды на протяжении этого периода также набирали всё больший вес и всё более захватывали центры принятия решений и политические институты, а их агрессивность нарастала. Формирующаяся поляризация общества более всего заметна была в информационной сфере: Россия все более разделялась на Россию социальных сетей и Россию телевизора, а режим все более терял информационный и идеологический контроль над молодыми поколениями, сохраняя его в старших возрастных группах. В определенном смысле развязанная против Украины война стала попыткой разрешения этого назревающего конфликта — нападением авторитарной «силовой партии» одновременно на Украину, Запад и «внутренний Запад», который на протяжении всей российской истории оставался одним из постоянных и органичных конструктов российской элиты и российской идентичности. Но дело не только в общих структурных предпосылках, то есть в том, что объективные социальные характеристики российского общества никак не соответствуют планам превратить Россию в Северную Туркмению или православный Иран. Дело еще и в тайминге.
Военные неудачи и сильное внешнее давление заставляют Кремль форсировать усилия в направлении социальной архаизации и авторитарной дегуманизации российского общества. И этот форсаж является отражением не силы, а слабости режима, стремящегося таким образом компенсировать свои неудачи на других направлениях и опасающегося утраты внутреннего контроля. На протяжении почти всего своего правления Путин был достаточно осторожен в продвижении по пути автократизации. На двадцатом году его правления оппозиционные СМИ и оппозиционные политики всё еще имели свои многомиллионные каналы, а в столице проходили массовые политические протесты, собиравшие до 100 тыс. Эта осторожность была продиктована стремлением не отпугнуть и не потерять лояльности деполитизированных технократических элит и деполитизированного консьюмеристски настроенного обывателя. Теперь эта осторожность оказалась полностью отброшена, и — еще раз подчеркнем — в результате не сознательной смены стратегии, но скорее вынужденной реакции на неудачи. Тот социальный порядок, который Кремль в спешке пытается насадить сегодня в России, выглядит для нее противоестественным.
Мобилизуя преимущественно наиболее социально отсталые группы, он является, по сути, попыткой форсированной демодернизации, он деморализует элиты и фрустрирует обывателя. Угрозы, создаваемые этой попыткой для первых, ощущение опасности и дискомфорта, которое она вызывает у последнего, провоцируют значительное сопротивление. Все это создает предпосылки для эффекта «отдачи» — стремления общества двинуться в обратном направлении, компенсировать этот перекос.
Как политический и экономический обозреватель и вице-президент фонда «Либеральная миссия» Кирилл Юрьевич опубликовал десятки статей в специализированных изданиях. Также он пишет колонки в «Новой газете» и «Ведомостях», выступает как постоянный эксперт на канале «Дождь» и в передаче «Особое мнение». На виртуальной площадке «Эха Москвы» с 2012 года обозреватель ведет блог о текущих событиях в России. Личная жизнь Для гармоничной личной жизни многим важен союз с единомышленником. Кирилл Юрьевич в этом плане преуспел: он давно состоит в браке с Анастасией Бонч-Осмоловской. Жена политолога преподает в Высшей школе экономики, она лингвист и кандидат филологических наук.
В семье родилось 4 детей: Василий, Роман, Станислав и Федор. С младшим Федей в марте 2019 года случилась трагедия: по некоторым сообщениям прессы сын Роговых выпал из окна, по другим — с балкона. Спасти ребенка не удалось. Сейчас семья уже отошла от шока, но мать мальчика не забывает публиковать его фото в памятные даты.
На построение «забора» если не вокруг нее, то точно — по ее западным границам. С точки зрения оппозиционно настроенных российских элит, это очередная ошибка Запада.
Ему стоило бы выработать более гибкую стратегию, которая не отталкивала бы и не загоняла в путинскую неизбежность российские элиты, но давала бы им шанс выхода и поддерживала бы поиски альтернативы. В той же логике сторонники этого взгляда ратуют за более дифференцированный подход в политике персональных санкций и разработку механизма выхода из-под них для перешедших «на сторону добра» представителей бизнеса. Вне зависимости от того, как будут события развиваться дальше, размышления и предположения о вариантах будущего неизбежны, и, по мере того как они всё более захватывают умы, они сами становятся политической реальностью. Принимая в сознании элит более четкие и коллективные формы, эти предположения становятся рамкой и основой выстраиваемых элитными группами стратегий. С учетом этих предположений делаются инвестиции, выбираются «друзья» и «союзники», посылаются сигналы окружающим и клиентелам. Таким образом, ожидания и воображаемые сценарии начинают влиять на реальность, формировать ее исподволь, даже если им не суждено воплотиться в жизнь.
Итак, два вопроса, поставленные выше и занимающие важное место в рассуждениях элит, сводятся к следующему: во-первых, возможна ли постпутинская демократизация или нормализация России, и во-вторых, насколько оправданна жесткая позиция Запада, не склонного выстраивать стратегию, учитывающую такую возможность? В результате мнения склоняются к одному или другому полюсу: одни считают, что нормализация возможна, а позиция Запада недальновидна; другие — что эта позиция вполне разумна, потому что возможность демократизации исключена. Мне кажется, что — парадоксальным образом — ответ на оба вопроса должен быть положительным: нормализация возможна, а жесткая позиция Запада рациональна. Проблема воли и политизация элиты Позиция Запада, не рассматривающего сценарий постпутинской демократизации как реальную возможность, которую следует учитывать при выработке стратегии взаимоотношений с Россией, выглядит совершенно рациональной. И ее рациональность основана на простом и важном обстоятельстве. Мы не видим сегодня никакой воли к реализации сценария постпутинской демократизации со стороны российских граждан и, что особенно важно, — со стороны российских элит.
В лучшем случае последние обращаются к Западу с вопросом, не учтут ли там тот факт, что они втайне на своей олигархической кухне тоже ненавидят Путина, и не предоставит ли на этом основании Запад им каких-нибудь гарантий. Потому что в противном случае им ничего не останется, как вернуться со своими капиталами обратно к Путину и помогать ему в его грязных делах. Трудно придумать худшее и более проигрышное политическое послание. И вряд ли имеет смысл Западу делать ставку на тех, кто требует учета своих интересов, грозя в противном случае перейти на сторону противника, потому что «что же нам еще остается? И дело здесь не в морализме, а в том, что эти люди не обладают волей к сдерживанию Путина и ассоциирующегося с ним политического курса, не обладают политической субъектностью. А значит, бесполезны для Запада, для которого такое сдерживание является стратегической задачей.
Поэтому ставка на них не имеет смысла. Дело, повторимся, не в морализме. Политологи и публичные интеллектуалы в России часто говорили и говорят о важности «политизации» российского населения. Представление, что путинизм стоит на его аполитичности, на равнодушии населения к политическому участию, стало уже общим знанием. Однако реже или почти никогда речь не идет о политизации российской элиты.
Поэтому они напали на тех, кто был не защищен или беззащитен. Во всех ужасных событиях последних дней главное, что мы наблюдаем, — это истерическую радость боевиков при убийстве беззащитных.
Они стреляют в людей, которые напуганы и пытаются спастись, и очевидным образом радуются своей победе, своему торжеству победителя, когда эти напуганные уже корчатся в предсмертной агонии. Они победители, они молодцы. И здесь есть важный вопрос, который имеет смысл обсудить сегодня.
Минюст внес политолога Кирилла Рогова* и еще пять человек в список иноагентов
| Кирилл Рогов уходит с поста главреда "Полит.ру" | Министерство юстиции России расширило список иностранных агентов, ими были признаны политолог Кирилл Рогов. |
| Кирилл Рогов: Российская экономика: жизнь после нефти | Главная» Новости» Рогов предрек масштабную провокацию Украины против России из-за США. |
Публициста Виталия Дымарского и политолога Кирилла Рогова признали иноагентами
Он уже стелет себе соломку, перед тем как падать, и аккуратно переводит стрелки в сторону Зеленского, окончательно теряющего именно в заявленный период остатки легитимности, и Сырского в контексте проблем на фронте, которые будут только нарастать», — цитирует РИА Новости Рогова. По его словам, новые поставки вооружения Украине не изменят ситуацию на поле боя, а только подтвердят, что «война будет длиться до последнего украинца». Рогов подчеркнул, что армия России постепенно продавливают оборону ВСУ.
Эти выборы, состоявшиеся незадолго до падения советского режима, фактически сыграли роль учредительных и определили судьбу своих обществ на десятилетия вперёд. Там, где общества показали свою способность к мобилизации, элиты получили знак, что в политической борьбе необходимо учитывать мнения людей. Там, где мобилизации не случилось, элиты сохранили и укрепили свою власть. По результатам выборов 1990 года постсоветские страны можно разделить на три большие группы.
В первую политолог выделил Литву, Латвию и Эстонию — в них оппозиционные Народные фронты получили от 65 до 70 процентов голосов. Избиратели поддержали идеологию вестернизации, развития институтов западного типа и националистические антиимперские настроения. Как следствие — эти страны встали на путь развития либеральной демократии, и этот вектор за 30 лет не поменялся. Вторая группа стран находится на противоположной стороне спектра — в них оппозиция практически не повлияла на результаты выборов 1990 года, набрав от 5 до 12 процентов голосов. Номенклатура в них осталась на своих местах, и все эти страны по настоящий момент являются консолидированными авторитарными режимами. В третьей группе — Грузия, Украина, Молдавия и Армения.
Здесь оппозиция сумела оказать существенное влияние на результаты выборов, набрав от 25 до 40 процентов голосов. По словам Кирилла Рогова, в этих странах сформировались так называемые «конкурентные олигархии». Таким странам характерны определённые циклы: в результате выборов в президентском кресле оказывается представитель той или иной части элиты. Его группа пытается захватить офис полностью, но другие группы противодействуют, происходит «майдан»; народ ожидает, что в результате установится демократия, но нового руководителя опять выносят из офиса. В этих странах произошло уже 7-8 «оранжевых революций». И в том числе за счёт этого выборы остаются конкурентными, а уровень прав и свобод выше, чем в авторитарных режимах.
А ещё они постепенно эволюционируют в сторону парламентаризма, так как оппозиция отвоёвывает полномочия для парламента и выстраивает правильный баланс его работы. Наконец, ещё две страны политолог выделил в особую группу — это Россия и Киргизия. Киргизия, стартовав в 1990 году в группе стран с авторитарными режимами, постепенно движется в сторону «конкурентных олигархий». А в России движение приняло противоположный вектор. Электоральные процессы были важны, и Россия двигалась в сторону конкурентной олигархии. В 90-х годах средний результат победителя на президентских выборах в нашей стране равнялся 59 процентам и это ещё один важный показатель, определяющий характер режима.
Но в последующее десятилетие страна начинает эволюционировать в другую сторону — средний результат победителя президентских выборов в «нулевые» уже 65 процентов. А в 2018 году Владимир Путин победил с результатом в почти 77 процентов голосов. Экстраполируя эти результаты на будущее, политолог выразил уверенность в том, что страна идёт к так называемому continuismo — характерной для латиноамериканских государств практике, при которой сильный лидер продлевает срок своих полномочий сверх отведённого ему изначально. Кто виноват в таком развороте?
С какими возможностями и опасностями они сталкиваются, какие сценарии выбирают и почему? Кажется, что исчезновение тирании и есть свобода.
И этот набор институтов, выражаясь ученым языком, транзитивен, то есть никуда не девается после исчезновения прежнего патрона и легко восстанавливается при появлении весомой коалиции патрона нового. А население вполне лояльно относится к такому транзиту и передоверяет новому «царю горы» свои надежды на «поддержание стабильности».
Исчезновение персоналистского диктатора не означает исчезновения персоналистской диктатуры или ее обязательного кризиса — хотя для кого-то из прежнего ближнего круга оно и заканчивается тюрьмой и низвержением. Кризис возможен, если прежняя элитная пирамида к этому моменту уже достаточно поляризована и политизирована. В противном случае институты персонализма обретают новых хозяев, а приученные к бессубъектности элиты присягают новой золотой статуе. В этом смысле наличие воли к смене курса и процесс политизации элиты являются ключевыми факторами и признаками возможного поворота, в то время как гипотетическое исчезновение Путина само по себе может оказаться в реальности гораздо менее значимым событием, чем это многим кажется сегодня. Причем политизация элиты на первых этапах вовсе не подразумевает каких-то громких заявлений, тем более либерального характера. Скорее, мы почувствуем ее в не вполне ясных в своей природе вибрациях и конфликтах, прорывающихся в публичное пространство. В этом смысле первым и единственным пока признаком политизации можно считать нападки Пригожина на часть политической и военной бюрократии, подталкивающие элиты к осмыслению новой реальности. Станет ли Россия православным Ираном?
Несмотря на это, нормализация России, ее частичная демократизация в обозримом будущем выглядят вполне возможным сценарием. При отсутствии в элитах видимой воли к переменам не желания, а именно воли , в России имеются серьезные структурные предпосылки для того, чтобы быть не страной с консолидированной демократией, разумеется, но страной с полудемократическим, умеренным и прагматичным режимом, опирающимся на компромисс между более консервативными и более либеральными фракциями в элитах и населении. Представление, что на протяжении последних двадцати лет Россия планомерно двигалась к тому, чтобы стать тем, чем она предстает наблюдателю сегодня, является огромным упрощением, если не сказать ретроспективным искажением. Напротив, на протяжении этого времени в России параллельно развивались процессы многогранной экономической и социальной модернизации, с одной стороны, и монополизации, сжатия политической сферы — с другой. Многочисленные признаки и характеристики этой российской модернизации тщательно описаны в статье Дэниела Трейсмана «Обратная эволюция манипулятивной диктатуры» , к которой я могу адресовать интересующихся. В целом, можно сказать, что Россия к концу 2010-х годов выглядела страной с достаточно высоким уровнем образования, душевым доходом выше среднемирового, большой долей населения, проживающей в мегаполисах, с диверсифицированными и достаточно современными рынками труда, достаточно вестернизированной в своих социальных практиках, проспективных ожиданиях и рыночных амбициях страной с весомым и резистентным гражданским сектором и даже трендом реполитизации больших социальных групп, прежде всего — проживающей в мегаполисах молодежи. В то же время партия силового перераспределения богатства, рентоориентированные сети и патрональные пирамиды на протяжении этого периода также набирали всё больший вес и всё более захватывали центры принятия решений и политические институты, а их агрессивность нарастала. Формирующаяся поляризация общества более всего заметна была в информационной сфере: Россия все более разделялась на Россию социальных сетей и Россию телевизора, а режим все более терял информационный и идеологический контроль над молодыми поколениями, сохраняя его в старших возрастных группах.
В определенном смысле развязанная против Украины война стала попыткой разрешения этого назревающего конфликта — нападением авторитарной «силовой партии» одновременно на Украину, Запад и «внутренний Запад», который на протяжении всей российской истории оставался одним из постоянных и органичных конструктов российской элиты и российской идентичности. Но дело не только в общих структурных предпосылках, то есть в том, что объективные социальные характеристики российского общества никак не соответствуют планам превратить Россию в Северную Туркмению или православный Иран. Дело еще и в тайминге. Военные неудачи и сильное внешнее давление заставляют Кремль форсировать усилия в направлении социальной архаизации и авторитарной дегуманизации российского общества. И этот форсаж является отражением не силы, а слабости режима, стремящегося таким образом компенсировать свои неудачи на других направлениях и опасающегося утраты внутреннего контроля. На протяжении почти всего своего правления Путин был достаточно осторожен в продвижении по пути автократизации. На двадцатом году его правления оппозиционные СМИ и оппозиционные политики всё еще имели свои многомиллионные каналы, а в столице проходили массовые политические протесты, собиравшие до 100 тыс.
Священник Листовой рассказал, необходимо ли креститься возле храма
Санкт-Петербург Священник Листовой рассказал, необходимо ли креститься возле храма Священник Василий Листовой рассказал, необходимо ли креститься, если перемещаешься возле храма. Точный ответ на этот вопрос дать достаточно сложно. Всё зависит от обстоятельств. Церковь не обязует прихожан совершать подобные действия. Источник изображения: flickr.
Отмечается, что эти физ- и юрлица участвовали в создании и распространении сообщений и материалов иноагентов, распространяли недостоверную информацию решениях и политике властей РФ, а также о действиях ВС России, призывали к действиям, могущим привести к нарушению территориальной целостности РФ, выступали против спецоперации на Украине, а также вели совместную деятельность с иностранным агентом.
При этом Минюст исключил из списка иноагентов компанию "РС-Балт" - в связи с прекращением получения от иностранных источников денег и помощи.
Внутри: — Фронт на грани: будет ли в России мобилизация — Политическая контратака: как Европа поддерживает Украину — Размыло Крокус: как власти используют наводнение в Орске — Фокус ответственности: почему оппозиция должна обвинять — Фридман и Авен: как работают персональные санкции — Дисконт поплыл: как санкции влияют на бюджет России Слушайте онлайн полную версию подкаста «Рогов о главном: Как связаны теракт в Крокусе и наводнение в Орске» автора Кирилл Рогов с озвучкой от Анонимный чтец на сайте электронной библиотеки MyBook. Скачивайте приложение для iOS или Android и слушайте «Рогов о главном: Как связаны теракт в Крокусе и наводнение в Орске» где угодно даже без интернета.
Подробная информация.
Вообще, этот вопрос никак не регламентирован. Но когда верующий человек все-таки проходит мимо храма, то лучше перекреститься», - подчеркнул представитель церкви в разговоре с журналистами. Иными словами, крестное знамение в этом случае является своего рода исповедованием веры молчаливыми устами.
Рогов о главном: Теракт в Крокусе, наступление на Харьков, правый поворот в Европе
Соответствующий статус получили политолог Кирилл Рогов, блогер Александр Штефанов, главред журнала "Дилетант" Виталий Дымарский, сопредседатель Демократического конгресса. По данным ведомства, Кирилл Рогов принимал участие в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, выступал против. По данным ведомства, Кирилл Рогов принимал участие в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, выступал против. Кирилл Рогов как профессиональный политолог изучает жизнь России девяностых годов.
Когда начальство ушло: нации и государства на пути к (не)свободе
Иноагентами признаны главред издания «Дилетант» Виталий Дымарский, журналисты Константин Эггерт и Михаил Крутихин, политолог Кирилл Рогов. Рогов, Кирилл Юрьевич политолог. Kirill Rogov @kirillrogov. В результате несчастного случая погиб сын известного московского политолога Кирилла Рогова. Политолог Кирилл Рогов анализирует свежие данные соцопросов об отношении россиян к войне. Министерство юстиции России внесло в список иностранных агентов блогера Александра Штефанова*, политолога Кирилла Рогова* и журналиста Константина Эггерта*.
Рогов о главном
Иноагентом был признан политолог Кирилл Рогов*. РЕН ТВ | Новости. вернуться к странице. Главная» Новости» Рогов предрек масштабную провокацию Украины против России из-за США.