Исследовать роль Сталинградской битвы на повседневную жизнь мирных жителей Сталинграда в представлении юных свидетелей.
Ветераны ВОВ поделились воспоминаниями о Сталинградской битве
О воспоминаниях участника этого сражения корреспонденту интернет-издания «Подмосковье сегодня» рассказала Людмила Чалых – дочь Анатолия Поповича. Академик Самсонов написал подробнейший труд «Сталинградская битва». Воспоминания участника операции «Уран». К 80-летию контрнаступления Красной армии под Сталинградом. В этот день победой Красной армии завершилась Сталинградская битва — главное сражение ХХ века.
«Сопротивлялись как могли»: ветеран Сталинградской битвы рассказал о боях за город
Битва за Сталинград (17 июля 1942 г. — 2 февраля 1943 г.) стала самым кровопролитным сражением Второй мировой войны и положила начало коренному перелому в ней. Наш рассказ — о героях Сталинграда, вышедших живыми из этой жесточайшей битвы. Несмотря на волгоградскую жару, 99-летний ветеран не отступил от намеченного плана и сразу после посещения Мамаева кургана отправился в музей «Сталинградская битва», а после этого вновь вернулся на теплоход, чтобы продолжить путешествие. Битва за Сталинград (17 июля 1942 г. — 2 февраля 1943 г.) стала самым кровопролитным сражением Второй мировой войны и положила начало коренному перелому в ней. Наш рассказ — о героях Сталинграда, вышедших живыми из этой жесточайшей битвы.
Участник Сталинградской битвы: «Мы воевали за мир, а сейчас снова столько людей гибнет»
Воспоминания участника операции «Уран». К 80-летию контрнаступления Красной армии под Сталинградом. участниках Сталинградской битвы. 101-летняя ветеран Сталинградской битвы рассказала о спасении солдат.
«15 самолетов сбил»: ветеран войны поделился воспоминаниями о Сталинградской битве
Спокойный, выдержанный, кстати говоря, после окружения под Харьковом он был понижен в должности. Там был членом Военного Совета фронта, а здесь стал членом Военного Совета армии. И еще более спокойный был Крылов, начальник штаба. Это герой Одессы, герой Севастополя и герой Сталинграда. Вот эта троица воодушевляла, то есть обозначала собой такую монолитную уверенность в победе, их уверенность передавалась командирам дивизии, и все видели, что буквально в боевых порядках находится Военный Совет. Чуйков не уходит на левый берег Волги — не уходили и командиры дивизий. Командный пункт Чуйкова в 1200, иногда 800 метрах от переднего края. В то время, когда Паулюс его командующим армией называли, но у него практически фронт под командованием находился сидел в станице Голубинской, в 120 километрах от Сталинграда.
Все командиры дивизий немецких находились в 20-25 километрах от Сталинграда. А Чуйков — в самой гуще этого боя. Это во-первых. Во-вторых у всех накопилась не только ненависть, а такая злость. Начиная от рядового и кончая командиром любого ранга, такая злость: «До каких же пор нас будут бить? Почему мы не можем дать сдачи? Самопожертвование, может быть, не совсем правильно.
Но дело в том, что шли на любой риск, но только любыми силами и средствами остановить немцев. Анатолий Мережко крайний справа вместе со своим начальником Василием Чуйковым второй слева В армии независимо от политических органов прошла волна комсомольских собраний, в результате которых принимались решения, что для комсомольца единственным оправданием оставления оборонительной позиции будет являться смерть. Поэтому все стояли, что называется, насмерть. И вот дом Павлова. Ведь он оборонялся 58 дней небольшой группой. Там захватили его три человека во главе с Павловым, а потом пришел лейтенант Афанасьев со своим взводом, там укрепились. Ну во всяком случае где-то два взвода обороняли этот дом 58 дней.
Потому что смерть ежесекундно тебя подстерегала. Ну, представьте себе, что такое три тысячи самолетовылетов на заводскую часть? Три тысячи самолетовылетов на ограниченное по глубине пространство. Представьте себе взрыв тонной бомбы. Разлетались цеха в разные стороны, стены рушились, заводские трубы рушились. Кстати говоря, на заводе «Баррикады» было 13 труб, к концу боев осталась всего одна труба. Ну там сидел наш наблюдатель, который корректировал огонь артиллерии.
Вот это аура — во что бы то ни стало отстоять. Приказ нарисовал ужасающую картину, в которой оказалась наша армия, наша Родина и наш народ. И там, Вы знаете, сам подвиг не считался за подвиг, это считалась обычная рядовая работа. Если солдат, обороняя дом, оставался один, но у него был пулемет, противотанковое ружье, винтовка, он бегал от одного вида вооружения к другому, стрелял, оборонял этот дом один. Вся, Вы понимаете, вся тактика Чуйкова свелась к ведению ближнего боя. Если немцы нас гнали в степи своей волной танков, нависшей над головами авиацией и пехотой. Буквально как морская волна: она, натыкаясь на молы, сразу утихомиривается.
Так и здесь получалось: когда они вошли в развалины города, то они начали бояться. Немец привык воевать, чтоб у него слева, справа был обеспечен фланг, а тактика, которую насаждал Чуйков и которая привилась в армии, — штурмовая группа. В ее состав входила штурмовая подгруппа — это несколько человек, вооруженных легким оружием, в основном гранатами, автоматами, ножами, саперными лопатами; подгруппа закрепления, которая врывалась в объект. Она более многочисленная и имела тяжелое вооружение — станковые пулеметы, ручные пулеметы, противотанковые ружья, а иногда даже орудие. Третья подгруппа — обеспечения, которая обычно состояла из артиллеристов, химиков-огнемечиков, которые обеспечивали фланги, чтобы эту штурмовую группу немцы не контратаковали с флангов. Они своим огнем отсекали, как бы оберегали эту группу с флангов. И, наконец, резерв.
Вот из четырех таких подразделений состояла настоящая штурмовая группа, которая участвовала и в так называемой активной обороне. Мы все время контратаковали. Немцам не давали отдыха, особенно ночью. Немцы и в степи боялись ночного боя, а тем более в городе. Они так ночным боем и не овладели как следует. А мы, наши солдаты, очень полюбили ночной бой. Для того чтобы обезопасить свои части от ударов артиллерии и авиации, Чуйков приказал сближаться с противником на максимально короткое расстояние, на бросок гранаты.
В этом случае немцы не могли бомбить наши боевые порядки, боясь поразить своих. Не могли обстреливать артиллерией, минометами. С одной стороны, это сближение с противником на 30-40 метров обеспечивало возможность наносить загущенным боевым порядкам немцев больший урон, чем они нашим одиночным бойцам, а с другой, наши тыловые структуры, скажем, штабы батальонов, штабы полков, расположенные несколько глубже, чем передний край, несли большие потери, чем вот эти, передовые части, находившиеся в непосредственной близости от противника. Ведь дело доходило до того, что наши умельцы забрасывали немцев немецкими же гранатами. Немцы бросали гранату из своего окопа, она залетала в наш окоп, наш нерастерявшийся боец брал эту гранату а граната у немцев на длинной ручке была , швырял ее назад, к немцам. Она долетала туда, и только там она взрывалась. Потому что у них время горения запала было девять секунд примерно.
А наша граната — три-четыре-пять. И наши даже так делали: выдергивали чеку и считали «раз-два-три», потом бросали гранату. И только она долетает до окопа немцев и сразу взрывается, уже у него времени подхватить нашу гранату и возвратить ее назад к нам не было. Как начинался и как заканчивался? Единственное, что всегда хотелось — спать. Потому что связь работала отвратительно. И не только потому, что связь плохая или плохо работали связисты, она непрерывно рвалась от этой бомбежки, от этих обстрелов, от движения танков немецких.
И поэтому все управление строилось практически на посылке офицеров связи, особенно в острые моменты боя. Скажем, вот в начале атаки заводского района 14 октября все управление нарушено было. Больше того, наши радиосредства были не на высоком техническом уровне, и командиры просто боялись пользоваться радиостанциями. Немцы быстро засекали эту станцию и туда производили артиллерийский, или минометный, или авиационный налет. Или выходили на эту волну и вмешивались в разговор настолько, что передать какое-либо распоряжение или получить какие-то сведения было невозможно. Все время они забивали, причем забивали не глушилками какими-то, а просто речевое забивание. Болтали на немецком языке так, что невозможно было понять, о чем мы друг с другом говорим.
Кто-то третий вмешивается и мешает нам. Там был когда-то командный пункт Сараева — это командир десятой дивизии, там, после Царицы... После Царицы — Мамаев курган. После Мамаева кургана — заводская часть. А потом отход на берег реки. И вот, как ласточкины гнезда, в отвесном берегу Волги были сделаны пещеры. Для командования высокого — поглубже и выбирали потолще над головой.
А для остальных хотя бы пещера такая, чтобы можно было от ветра укрыться, кое у кого просто палаткой завешено было там, какой-то дымокурный костерчик. А у начальства печи-буржуйки топились. И широко использовались подвалы, особенно в каменных зданиях хорошие подвалы. Ну эти подвалы, как правило, занимали такие — до командира дивизии. Но командиры дивизии старались построить и хорошие блиндажи. А командир полка, командир батальона, командир роты в боевых порядках располагались в подвалах. В подвалах располагались медико-санитарные службы, или там собирали раненых, там же были пункты питания.
Вплоть до того, что даже баньки строились в этих подвалах, где солдатам можно было помыться зимой. У меня был такой случай. Возвращался я с автоматчиком, уже выполнив задание, на командный пункт. И, видимо, ночью сбился где-то с пути. А, Вы знаете, заводская часть, помимо того, что здесь были разрушены большие металлические конструкции, завалены дворы и трубы развалены, была вся заставлена железнодорожными составами, разбитыми вагонами, и платформами, и заводскими ветками. И вот где-то я сбился с пути и автоматчику говорю: «Какие-то там тени мелькают, давай-ка, друг, присмотримся. Ложись ты под одно колесо, я под другое, посмотрим, что такое».
Мы открыли по ним огонь, они по нам. Нас двое, а их человек, наверное, шесть-семь, в темноте не видно. Но, в общем, ведем огонь и уже переговариваемся. Я говорю: «В случае чего последняя граната моя». И вот, Вы знаете, такое состояние, что вот-вот все кончится. И вдруг сзади: «Полундра! В Бога!
В креста! Через некоторое время выходят моряки: «Ну, старлей, спасибо». Я говорю: «Вам спасибо». А он: «Нам нужно было идти в разведку, а здесь ты нам подставил этих самых языков. Вот там несколько языков уложили, а двух взяли — одного раненого, одного живого. Нам не нужно идти ни разминировать ни свои минные поля, ни немцев, ни брать там языка, здесь уже готовый язык». Тяжело было пробираться на остров Людникова, очень тяжело.
Всего — перешеечек, который отделял южный фланг острова от основных сил армии. Всего там 600 метров было, но преодолеть его было невозможно. Немцы не давали на лодках, скажем, приблизиться к берегу. В лучшем случае ночью и то под огнем. Хорошо, когда на бронекатерах туда подходили. Но когда пошла шуга, а потом большие льдины, связь с левым берегом практически прекратилась. Настали голодные дни.
Голодные дни и в отношении пополнения личного состава, и в отношении питания, и, самое главное, в отношении боеприпасов. И скапливалось большое количество раненых. По три-четыре дня не могли раненых вывезти на левый берег, катера уже не пробивались через этот лед. Были наведены два штурмовых мостика с основного берега на остров Зайцева, сейчас он затоплен, кстати говоря. А посредине Волги был такой остров Зайцевский. Довольно большой — от левого берега его отделяла протока... И в эту протоку вошла колоссальная льдина.
И она закраинами зацепилась за берег, и образовался ледяной мост. Немцы старались бомбить, обстреливать, чтобы его разрушить. Все равно, пользуясь этим самым мостом, с берега переходили на Зайцевский остров, а там — на левый берег Волги. Это уже немножко выручало, и несколько дышать было полегче. Причем Чуйков так говорил: «Лучше сходить три раза в атаку на земле, чем один раз переправиться через Волгу». Немцы обстреливали мельчайшие суда, не только корабли или речные пароходики, которые тоже использовались для сообщения, но и лодки. А вообще чем питались в это время?
Что было?
Новобранцы из Астрахани добрались по железной дороге до Ленинска, который был уже прифронтовым. Оттуда пешком к Сталинграду — больше 50 километров. Необстрелянным солдатам приказали быстро окапываться, чтобы установить боевое орудие. Январь выдался суровым и холодным, земля сильно промерзла вглубь, но жизненная необходимость заставляла солдат действовать, и вскоре боевая позиция была готова. Зенитчики трудились круглые сутки: днем отгоняли юркие «юнкерсы», поливавшие свинцом окопы пехоты, ночью били по тяжелым транспортникам, сбрасывавшим окруженным гитлеровцам различный груз на парашютах. Нередко в темноте ящики с продовольствием поспешно сбрасывались абы куда, и Геннадий Маслов, не раз точно вычислив место падения, добывал трофейные продукты, что было хорошим подспорьем к солдатскому пайку. В Воронеже живет 95-летняя Анна Степановна Глебова.
В 1942 году ей только исполнилось 16 лет, когда она встала на защиту родного города. За время боев молоденькой девочке-санинструктору пришлось выносить с поля боя раненых бойцов, трудиться в госпиталях, спасать раненых бойцов в Сталинграде. О войне говорит мало. Рассказывает, что ей сразу предложили выбор: в окопы или в медсанбат. Выбрала второе. Вспоминает, как однажды уснула среди перевязочного материала, в затишье между обстрелами. Прихожу уже на следующий день, у всех глаза такие: где ты была? Я говорю - в раю.
Вырывали окопы, траншеи под оружие. Всё это подготавливали. Во время бомбежки, когда бомбили Волгу, был сильный воздушный бой самолетов, сбили одного летчика, и он повис на дереве. Наш летчик сбил немецкого, и он упал в Волгу.
Но наш русский летчик тяжело был ранен, он катапультировался с парашютом и попал на дерево, мы на лодках кинулись его спасать. Это был его первый полет, но, к сожалению, он умер. У нас еще пекли хлеб, продукты все отдавали, молоко, яйца отдавали на фронт, ничего не жалели. Всё шло на фронт» [18].
Также дети активно участвовали в строительстве оборонительных сооружений. Леонид Конов был одним из них: «Фронт еще был относительно далеко от Сталинграда, а город уже опоясывался укреплениями. Знойным, душным летом тысячи женщин и подростков копали окопы, противотанковые рвы, строили баржи, Принимал в этом участие и я. Или, как тогда говорили, «ходил за окопы».
Одолеть землю, твердую , как камень без кирки и лома было непросто. Особенно мучили солнце и ветер. Уставали настолько, что засыпали мгновенно, едва коснувшись коленями земли. И неудивительно: ведь работали по 12-14 часов в сутки.
Иногда налетали немецкие самолеты и обстреливали нас на бреющем полете из пулеметов. Было очень страшно, женщины как правило плакали, крестились, а иные прощались друг с другом. Мы, мальчишки, хоть и старались показать себя чуть ли не мужчинами, но все равно тоже боялись. После каждого такого полета мы обязательно кого-то недосчитывались…» [13].
Разгром врага - единственное горячее желание объединяло всех сталинградцев от мала до велика. Считается, что военные действия проходили в северной части Сталинграда, и Красноармейск, где находится наша гимназия, не был затронут. Однако первые бомбежки проходили как раз над южным районом города. Немецкие самолеты летали над местностью с конца июля 1942 года, первая бомбардировка 29 июля затронула Судоверфь, 8 августа под прицелом были станция Сарепта и затон.
Потери после этих налетов были огромные, однако именно 9 августа считается трагической датой в истории Красноармейска, началась бомбардировка с воздуха. Это было воскресенье и как обычно это был базарный день. Центральный рынок Красноармейска располагался на пересечении современных улиц Кооперативная и Гражданская, на повороте на автовокзал. Рынок занимал достаточно большую площадь, там были деревянный крытый корпус для торговли мясными и молочными продуктами, ряды для продавцов овощей и фруктов, в центре располагалась барахолка — вещевой рынок.
Рынок был местом, где мирные жители и военные могли приобрести необходимые продовольственные товары, одежду и животных. А для эвакуированных с оккупированных территорий людей единственной возможностью что-то купить на пропитание, потому что они не могли получать продукты по карточкам. В книге А. Смирнова «Красноармейск в годы Великой Отечественной войны» собраны воспоминания очевидцев этих событий.
Воспоминания Льва Сагеевича Тырина, дитя военного Сталинграда, волгоградский художник-график. Приложение 5 «Девятого августа я, Лёва, с бабушкой Марфушей пошли на Красноармейский базар купить продуктов на дорогу. Местные магазины были пустые и выдавали лишь хлеб по карточкам. С нами пошла на базар и беженка из Белоруссии, стоявшая на квартире в соседнем подъезде.
До калитки нас проводила семи или восьми лет её дочка Янка. Беженка всё время рассказывала ужасные истории, которые её семье пришлось пережить, убегая на восток от наступающих немецких войск. С её слов это просто чудо, что им пришлось, вернее, удалось, вырваться из этого пекла. С её слов: - за нами горели мосты.
Это я сейчас понимаю — назад дороги для них, нет. Мы с бабушкой накупили продуктов и решили идти домой. Беженка — белоруска, что-то ещё не успела купить и просила пару минут подождать её за воротами. Мы с бабушкой были уже за воротами, и прилетел немецкий самолёт и сбросил бомбу на базар.
Девятое августа 1942 года было воскресным днём, народу было много, а немецкий лётчик был ас, и бомба угодила в самый центр базара Приложение 6. Бомба ужасно выла и уже после войны в воронке оставшейся после взрыва этой бомбы специалисты определили — бомба была весом в тонну. Бабушка успела толкнуть меня в грязную канаву и накрыть собой. От сильного взрыва земля так сильно вздрогнула, что я даже выкатился из-под бабушки и сумел встать на ноги.
На нас сверху летел всякий мусор, обрывки тканей и ещё что-то красное и липкое. На деревьях, на заборе на проводах висели клочья ткани и опять чего-то красного, как мясо в мясном отделе магазина. Рядом с канавой лежал пожилой мужчина, и из головы его пульсирующим фонтанчиком выстреливала кровь. Девочка лет 10 или более держала руками вываливающиеся, какие - то шланги из живота.
Когда я повзрослел, то узнал, что это кишечник. Наконец-то бабушка выбралась из канавы, что-то кричит, широко открывая рот, но звука не слышно. Звон в ушах в голове и кашель от едкого запаха серы. Бабушка бегом в Сарепту, в одной руке у неё кошёлка плетёная из камыша, в другой руке — моя рука.
Дорога прямая, продольная и навстречу нам опять самолёт с крестами, смеющееся лицо немецкого лётчика и строчит из пулемёта. Летит очень низко и видно его работа - убивать людей - ему нравится, в удовольствие. Бабушка толкнула меня в сторону, я упал и строчка пуль, поднимающая столбики пыли, прошла рядом, почти, в метре от меня. Впереди нас упала женщина с рассыпавшейся рядом с ней сумкой, и тёмно-красное пятно расплывалось у неё на спине.
Но немецкий лётчик решил ещё раз пройтись из пулемёта по бегущим ему навстречу людям. Мы видим, он опять летит нам навстречу. Бабушка решила больше не рисковать и свернула в проулок с прямой продольной дороги. Когда мы уже подходили к Сарепте, раздался такой взрыв, что и в наши оглохшие уши, ударили, словно кувалдой.
Со стороны затона в небо поднялся высокий столб дыма. От этого взрыва вылетели стёкла во многих домах. Вечером домой пришёл Михаил Филиппович и сообщил, что в этот день немцы разбомбили железнодорожные составы с беженцами, стоящими на железнодорожных путях, около затона. Много жертв.
Бомбили железнодорожные составы около бакгауза. Одна бомба попала в стоящую в затоне баржу со снарядами. Взрыв был такой мощный, что сдетонировали все снаряды, вылетели стёкла у ближайших домов. Из отдела железных дорог на «втором Сталинграде» позвонили Михаилу Филипповичу в его «литейно-механические мастерские, спрашивали, что это у вас взорвалось?
Через три дня немцы сожгли все огнемётные танки и курс Василия Демьяновича отправился на передовую. Спустя несколько дней обороны из сотни курсантов в живых осталось лишь 60. Затем была эвакуация в Ташкент, девятимесячное обучение и, наконец, Сталинград. На марше войско разбили немцы, разделив его пополам. Началась бомбёжка, немцы начали наступление и вклинились в этот женский батальон. Почти половина этих женщин погибла.
Бои начались жестокие. Сколько людей там потеряли, один Бог знает. Человек 500 осталось из полка. В этих боях Василий Чередниченко получил два ранения, оба в лицо. Один из осколков так и не извлекли по сей день. Ещё недавно здесь стояла украинская армия.
Перемены Василий Чередниченко воспринял с энтузиазмом. Так и должно быть.
Николай Стариков
- Воспоминания участника операции «Уран». К 80-летию контрнаступления Красной армии под Сталинградом
- «Все горело в огне»: дети Сталинграда поделились воспоминаниями
- Ярославские ветераны поделились своими воспоминаниями о Сталинградской битве
- Рекомендуем
«15 самолетов сбил»: ветеран войны поделился воспоминаниями о Сталинградской битве
Шестнадцать гвардейцев показали всем нам, участникам битвы под Сталинградом, что значит презирать смерть ради победы над врагом, что значит быть честным гражданином Советской страны. Участниками Сталинградской битвы стали более двух миллионов человек. Сталинградская битва. Воспоминания детей военного Сталинграда. Дорогие друзья! Хотя прошел юбилей Сталинградской битвы, но в нашей Волгоградской области мы его будем отмечать весь 2018 год.
Сталинградская битва: воспоминания пензенского ветерана Владимира Керханаджева
| Сайт временно отключен | Город - 2 февраля 2024 - Новости Волгограда - |
| Анатолий Мережко: я дрался за Сталинград | Воспоминания саткинца-участника Сталинградской битвы. Июль 1943 гoдa зaстaл Аслямa Султaнoвa и егo вoеннoе пoдрaзделение в oкружении пoд Стaлингрaдoм. |
| Читайте воспоминания жителей Сургута о Сталинградской битве - Новостной портал | Воспоминания Лилии Галимовой, ветерана Великой Отечественной войны. |
Сталинградская битва: воспоминания пензенского ветерана Владимира Керханаджева
Поблина и остальных экипажей, на аэродроме было уничтожено 27 фашистских бомбардировщика и 4 "мессера" — в воздушных боях. В этом тяжелейшем затяжном бою, оставшись без боеприпасов, мы потеряли 6 самолетов. Через несколько дней часть экипажей возвратились на свой аэродром. Налеты вражеской авиации на Сталинград заметно ослабели. Спустя некоторое время два самолёта Пе-2, ведомые И. Полбиным и Л. Жолудевым бомбометанием с пикирования, прорвавшись сквозь плотный зенитный огонь противника, уничтожили крупный склад горючего гитлеровских войск, что приостановило на несколько дней наступление фашистских танков на Сталинград. За этот подвиг И.
Полбину было присвоено звание Советского Союза». Владимир Петрович Хазов — старший лейтенант, командир танковой роты, выпускник Ульяновского танкового училища. Хазов — уроженец села Лава Сурского района Ульяновской области. В Сурском сохранился дом, в котором находился техникум, где он учился. Он погиб в боях на Мамаевом кургане, там и захоронен. У него было ранение, при котором не было возможности положить его внутрь машины — его везли на броне танка. В этот момент на них был совершен налет немецких самолетов.
Он попросил пулемет и отстреливался до тех пор, пока его смертельно не ранило осколком бомбы». Они к нам поступили благодаря поисковой работе общества "Набат", были в очень плохом состоянии. Их долго реставрировали, чтобы привести в порядок». Серия красноармейских газет «За победу» хранится в научно-справочной библиотеке архива. А вот экстренный выпуск красноармейкой газеты от 24 января 1943 года, в котором содержится призыв перед контрнаступлением. Внутри завода не просто за каждый цех воевали — за каждый станок. После окончания боя на Мамаевом кургане ничего не осталось.
На определённых его этапах в боях одновременно участвовало более двух тысяч танков и примерно столько же самолётов, свыше двадцати тысяч орудий и миномётов. В газете «Сталинградская правда» от 9 января 1942 года сообщается: «Трудящиеся Сталинграда дадут фронту все необходимое для разгрома врага», рядом — сводки с заводов и колхозных полей, отгружающих снаряды и провиант армейским частям. Рухельман, — хотят нашей земли. Товарищ Рухельман отчислил свой двухдневный заработок на пошивку тёплых вещей и белья для бойцов и командиров Красной армии и внёс предложение последовать его примеру всему профессорско-преподавательскому составу». За Волгой для нас земли нет! В представленной кинохронике — истинные герои этой битвы: советские солдаты, защищающие каждую пядь родной земли.
Победу советских войск высоко оценили союзники. По словам маршала Чуйкова, слово «Сталинград» вошло в словарный фонд всех языков мира.
Бой продолжался до темноты, нам не разрешили двигаться по нашему маршруту и я принял решение не рисковать и остаться, ведь в темноте можно угадать в плен к немцам. Мы расположились на ночлег в землянке, полно набитой солдатами и в которой тепло поддерживала "буржуйка». Мой спутник каким -то образом очутился подле неё и пригласил меня занять место поближе к теплу, конечно я не возражал, но дальнейшие события повергли меня в шок. Мой подчиненный и спутник пытался пододвинуть ближе к огню какой-то мешок с чем-то, но при этом старался делать это незаметно, хотя я заметил и обратился к нему с вопросом, что у него в мешке. Солдатишка с характерной украинской фамилией немного помялся и поведал, что в мешке у него сапоги с убитого немецкого офицера, которые он снять с окоченевшего трупа не смог, а просто выломал их вместе с ногами.
А сейчас он собирается в тепле их оттаять. Можете представить моё состояние в тот момент, первое что я с мог вымолвить, чтобы он убирался к черту вместе со своим грузом и если он от него не избавится, то это ему помогут сделать в особом отделе, куда я пообещал сообщить. Правильно, что мародерство на фронте карается смертью, но я своего подчиненного пожалел, не стал обращаться никуда, так как он после этого сразу же освободился от своей страшной ноши.
Сегодня 1 сентября. Опять сидим в окопе и не знаем, когда придет конец всему. Столько уже слез пролито за эти прошедшие дни.
Мы были в огненном кольце. Сгорели дома Вихлянцевых, Кудрявцевых, Веденеевых. Неужели мы не выживем? На улицах баррикады. Сейчас пишу на ступеньках, дневник на коленях. Милый дневник, когда же придет конец страданиям?
Теперь я вспоминаю свой новогодний сон - большой белый крест. Как не хочется умирать". В своих записях Аня Арацкая объясняет, почему пишет в дневнике не каждый день. Не было ни бумаги, ни места, где можно было бы уединиться и сделать запись. По ее словам, там ей выдали тетрадку и перо. Чернила она сделала сама из простого карандаша.
Обращаясь к дневнику, она пишет: "Мой милый дневник, я настолько привыкла делиться с тобой... Но в одной из записей Аня в отчаянии: "Да что дневник, когда семьей навсегда потерян дорогой человек - отец! Каждый день думаю о папе, каждую минуту. С ним было так хорошо! Так и сидели мы в окопе, пока не погиб наш дорогой папочка. Его убил немец-снайпер.
Помню, как 26 сентября был тихий вечер, светила полная луна. Пришел папа и сказал: "А ну, вылезайте из окопа, подышите свежим воздухом! Мы все расселись около него и стали смотреть за Волгу. Папа говорил, что мы все уже большие и когда прогоним немцев, будем ему помогать и построим новый дом. На следующее утро он разбудил нас очень рано. Было тепло, светило солнце, папа приготовился разводить костер.
Он крикнул нашим знакомым в соседнем окопе: "Шура, вы жи... Девочка слышала странный щелчок, после которого отец стал оседать, а затем упал на землю. Она пригнулась и подползла к отцу, его сердце билось еще несколько секунд. Аня пишет, что эта трагедия оказалась тяжелым потрясением для всей семьи: "Мы все словно потеряли рассудок... Кругом гибли люди. Семья Ани находилась без воды и еды в окопе на протяжении нескольких суток.
Голод и дохлые лошади
- Воспоминания жирновчан, участников Сталинградской битвы. Владимир Григорьевич Рянзин –
- Воспоминания Ветерана: Я никого не простил
- Происшествия
- Вы точно человек?
Музей ЮУрГГПУ опубликовал воспоминания ветерана о Сталинградской битве
Мы пришли на помощь 62-й армии, героически сражавшейся в Сталинграде. Немцы обстреливали переправу из всех видов оружия, бомбами с воздуха. У нас на глазах было сожжено и потоплено несколько барж и плотов с войсками и техникой. Уцелевшие люди вплавь добирались до берега.
Днем 14 сентября фашисты захватили Мамаев Курган. Это господствующая в центре города высота. Она возвышается над городом на 102 метра.
На ее вершине были расположены огромные железобетонные водонапорные баки. До Волги врагу оставалось пройти около одного километра и фронт был бы разрезан на две части. Кроме того, удерживая курган, противник простреливал из крупнокалиберных пулеметов не только город и Волгу, но и противоположный берег на 500 метров.
А Волга под Сталинградом имеет ширину около двух километров. Это осложняло переправу войск, техники, боеприпасов, продовольствия и раненых. Вот почему так велико было значение Мамаева Кургана в обороне города.
Передовые отряды переправившихся полков сходу вступили в бой. Дрались за каждый дом, каждую улицу, обеспечивая переправу всей дивизии. Наша рота пулеметчиков, взвод противотанковых ружей и ранцевых огнеметчиков погрузились на баржу и понтонный плот и в окружении разрывов снарядов и мин отчалили от берега.
Взрывы снарядов и мин поднимали огромные фонтаны воды, в крошево разносили плоты… Нас качало на волнах как на гигантских качелях, того и гляди вывалишься за борт. Мы держались, как могли.
Его могила находится в Новгороде. Я знал его по нашим встречам на местах боев участников Сталинградской битвы. Скромным и мудрым человеком был он. Хочу порекомендовать вам: прочтите номер этого года заметки хорошо его знавшего Ивана Курчавова "Яков Павлов и его дом". Позволю себе здесь пересказать один эпизод.
Это было на одной из юбилейных встреч ветеранов 62-й армии. После выступления пошли к дому Павлова.
По воспоминаниям ветеранов войны, многие из немцев были человечными и даже помогали раненым женщинам и старикам. Она была дитя Сталинграда, — пишет читательница V1. А они были в подвале в доме на Ангарском и им прилетело. Дедушку моего ранило, он не выжил, а мамочку ранило в грудь. И ее оперировал немец, спас, а дедушке не смог помочь.
Но главное то, что день рождения у мамы 2 февраля. Ей могло бы исполниться 87 лет сегодня. Она не любила этот день. Теперь в нашей семье это день скорби и памяти. Она умерла, когда ей было 55 лет. Бабушке известного общественника Сергея Островского Эмме Карагичевой было четыре года, когда началась Сталинградская битва, но она до сих пор помнит, как в небе кружили немецкие самолеты, а от их дома остались лишь руины после обстрела.
И дня через 3-4 мы встретились. Картины войны запечатлелись в памяти. Не один раз я был на волоске от смерти. Враг ответит сполна!
Из письма: "Задача очень тяжёлая. Враг ещё силён. Немало жертв потребуется ещё. Хорошо, если кровь наша прольётся недаром. Мы должны защищаться до последнего, мы должны победить — иного нам выхода нет. Гром артканонады и ружейно-пулемётная стрельба ежеминутно потрясают землю. Очень часто всякие надежды на жизнь совершенно теряются и случайно приходится оставаться на белом свете. Война идёт на земле, в воздухе и на воде. Дон как будто кипит. Ночами он совершенно горит.
Он не видит ночи. На нём всё время сейчас свет… 30. Южный фронт". Из письма Москалю Василию: "…я здоров и бодр и живу, пока, неплохо. Конечно, эту жизнь нельзя сравнивать с жизнью мирного времени. Она далеко не похожа на прошлую. Жизнь сейчас своеобразная, интересная и историческая. На человеческую жизнь почти не похожая. Нет тебе нигде постоянного пристанища и ежеминутно ждёшь своей смерти. Погода у нас замечательная.
За полтора месяца было только два небольших дождика. Всё время стоит жара днём и прохлада ночью. Спим — если когда приходится — как всегда под открытым небом, на чистом и свежем воздухе, пахнущем серебристой полынью придонской степи. Но редко бывает такой хороший воздух. Чаще всего он бывает засорён фашистской нечистью — самолётами, снарядами, минами и трупами вонючими. И во время жестокого боя воздух бывает переполнен пылью, дымом, и, вместо аромата, в воздухе пахнет гарью, порохом… смертью. Жестокие идут бои. Здесь гибнут тысячи человеческих жизней. Дон стал кладбищем для фашистских голов, но их ещё много живых. И пока мы не срубили последнюю голову, до тех пор мы не должны ждать отдыха.
В доме я себя чувствую стеснённым… Я привык к большим лесам, открытому воздуху. Сейчас привыкаю к необозримым степным просторам Дона. Здесь намного труднее, чем на Западном фронте. Здесь всё видно, как на ладони. Даже от жаркого солнца негде спрятаться, приходится сидеть и потеть. Спасает здесь земля. Как суслики сидим постоянно в норах. Всё время сижу над норой. Ибо с восхода и до заката солнца вражеские самолёты постоянно летают, свободно отыскивают себе цель и начинают бомбить и стрелять. И кто не успевает забраться в нору, тот рискует жизнью, что часто бывает.
Вот пока я записываю эти строки, мне до 5 раз пришлось прятаться в щель. А у друга Кузнецова пригорела обеденная каша на огне, пока сидели в щели. И только ночью чувствую себя несколько спокойно. Хутор почти весь разрушен бомбами. По улицам валяются щепки и стёкла. Всё изрыто воронками от бомб. Везде валяются осколки от бомб, и местами стоит сильное зловоние от разлагающихся убитых лошадей. Да тут в клочья изорвало одного бойца, и кусочки мяса валяются по всему огороду — где палец, где ступня и т. Это всё гитлеровские новые порядки в Европе… …жить трудновато. Но мы к этой жизни привыкли, как будто так и надо.
Сейчас нет мамки при себе. Сам повар и прачка, радист и командир — везде успевай.
ЭСТАФЕТА ПАМЯТИ Заметки участника Сталинградской битвы
| Чудом уцелевший дневник рассказал, как выживали в Сталинграде | 99-летний участник Сталинградской битвы из Ярославля вновь увидел город-герой. 9 июня Волгоград вновь увидел своими глазами 99-летний житель Ярославской области, ветеран Великой Отечественной войны Михаил Николаевич Пеймер. |
| Воспоминания участников Сталинградской битвы | Живых участников Сталинградской битвы сегодня осталось очень мало, с одним из них, 97-летним ветераном Алексеем Буфетовым, встретился Sputnik. |
Сталинградская битва: воспоминания ветерана
| Ярославские ветераны поделились своими воспоминаниями о Сталинградской битве - Вести Ярославль | «Ридус»: Через год мы будем праздновать всем эпидемиям назло 80-летие Сталинградской битвы. Вы известны как принципиальный сторонник возвращения названия Сталинград городу-герою на Волге. |
| «Все горело в огне»: дети Сталинграда поделились воспоминаниями | Битва за Сталинград (17 июля 1942 г. — 2 февраля 1943 г.) стала самым кровопролитным сражением Второй мировой войны и положила начало коренному перелому в ней. Наш рассказ — о героях Сталинграда, вышедших живыми из этой жесточайшей битвы. |
Воспоминания участника Сталинградской битвы - Архивы Санкт-Петербурга
Тем более, понимаете, что такое переправа. Нельзя, чтобы она сразу действовала в две стороны. То идет техника — естественно боеприпасы, без них воевать было невозможно. Потом стали эвакуировать. Поэтому со второй половины августа это приобрело массовый характер», — сообщил кандидат исторических наук, и. Из-за постоянных бомбежек люди жили в подвалах. Белла Макарова в 1943 была маленькой девочкой. Она хорошо помнит, как фашисты били по городу, горели нефтяные баки, от дыма днем было темно, как ночью.
Видела, как снарядами уничтожили роддом, и младенцы лежали на бетонном полу.
На фронт Борис попал летом 1942 года после обучения в школе пулеметчиков. Южные степи были для Терентьева родными, ведь родом он был из Донской области. Возможно, именно поэтому солдата направили именно в части Юго-Западного фронта. В ноябре 1942 часть Терентьева получила приказ форсировать Дон, чтобы окружить немцев и запереть их в междуречье Дона и Волги. Переправляться советским солдатам пришлось на подручных средствах. Чудо, что обремененный пулеметом боец смог преодолеть препятствие из глубокой и ледяной реки.
Закрепившись на противоположном берегу, отделение Терентьева вступило в бой длинною в неделю, удерживая вырванное у немцев тактическое преимущество. Отряды Красной Армии постепенно продвигались вглубь обороны немцев, отбивая один за другим степные хутора. Впоследствии немцы безуспешно пытались погасить огневую точку отважного стрелка, осыпая его пулями и гранатами. За день немцы 6 раз атаковали расчет Терентьева, в результате чего его сослуживцы погибли, и он остался один. Пулеметный щит стрелка звенел от бьющихся об него пуль, осколки свистели над головой. Терентьев получил ранение в ногу, была перебита кость, но он продолжал одну за другой отбивать атаки немцев. Отступая, Терентьев пулемета не бросил: привязал его к здоровой ноге, и так, отстреливаясь от преследовавших его немцев, дополз к своим.
Борис остался совсем один, поэтому ему приходилось отстреливаться. Ногу смельчаку после сложной операции ампутировали, и война на этом для него закончилась. Его подвиг оценили: в 1943 году старший сержант Борис Терентьев был награжден званием Героя Советского Союза. Он смог вернуться к мирной жизни и работал начальником автоколонны в родном городе. Михаил Кузнецов Старший лейтенант Михаил Кузнецов и до Сталинградской битвы выходил целым и невредимым из кровопролитных сражений. Он участвовал в советско-финской войне, а в 1941 оказался одним из защитников Брестской крепости под руководством легендарного майора Гаврилова. Вместе с группой бойцов Кузнецов сумел после ожесточенных боев вырваться из окружения.
Осенью 1942 года лейтенант служил в роте автоматчиков под Сталинградом в должности заместителя командира. У хутора Буерак-Сенюткин Кузнецов сумел с риском для жизни захватить хорошо укрепленный дзот.
Онлайн издание "Ридус" Мария Михайловна Рохлина родилась 28 сентября 1924 года.
Была санинструктором санитарного взвода 290-го гвардейского Висленского стрелкового полка, 95-й гвардейской Полтавской стрелковой дивизии, 5-й гвардейской общевойсковой армии. В 1941 году она окончила 10-й класс. Подала документы в Харьковский авиаинститут, но на лётный факультет её не приняли: уж очень хрупка, слабоватое здоровье, зачислили на инженерный факультет.
С новичками-первокурсниками она попала на фронт. В конце июля я получила лёгкое ранение в ногу, сама вытащила осколок и перевязала рану. Нога долго болела, делали перевязку в санроте полка, куда меня зачислили санинструктором».
В конце октября 1942 года был тяжёло ранен заместитель командира батальона. Его срочно надо было переправить через Волгу в районе Ерзовки. Катера уже не ходили, но и крепкого льда не было.
Командир полка обратился к добровольцам-санинструкторам с просьбой помочь. Решилась на это трудное дело Мария и ещё одна девушка, Маруся. Очень жалеет Рохлина, что не знает её фамилии, и больше с ней никогда не встречалась.
Когда смотришь на Волгу с высокого берега, кажется, что другой берег недалёк. А когда начинаешь переходить реку, то ощущение такое, будто это не река, а море. В общем, мы перебирались по хрупкому льду, таща раненого, с огромным трудом, со слезами.
Какой тяжёлый оказался капитан! Очень тяжелый, да ещё был укутан. Мы шли весь день.
Погода была пасмурной, и непонятно было, далеко ли до берега. Только когда начало темнеть, услышали крики — к нам подбежали мальчишки с берега. Ещё никто тогда через Волгу не переходил, мы были первыми».
Сдали девчата капитана в госпиталь, а сами повалились у печки в какой-то избе и заснули как убитые. Утром они решили возвращаться в Сталинград, в свою бригаду, но это невозможно было - лёд на Волге очень ослабел. Три дня девушки ждали морозной погоды, помогая тем временем в госпитале, где им предлагали остаться.
Нас ведь ждали обратно, нужно было доложить выполнение задания, - говорит Мария Михайловна. Деревенские нас пожалели, дали нам длинные палки-слеги, показали, как ими пользоваться. И эти слеги нам здорово помогли, так как мы несколько раз срывались с льдины на льдину.
В части нас уже не ждали, а мы были рады, вернулись к своим. Нас обеих тогда наградили медалью «За боевые заслуги». На обратном пути — может быть, торопились, может быть, сильнее двигалась Волга — мы потеряли бдительность и проваливались трижды.
С моих ног слетели и утонули валенки, у девочки утонул один. Шли мы в портянках, мокрых, обледенелых у меня с тех пор не мёрзнут ноги. Вернулись, доложили.
Командир бригады вытащил две медали из сейфа и вручил нам обеим. Этой медалью я больше всего дорожу». Когда у Рохлиной спрашивают, какая награда для неё самая дорогая, она всегда указывает на эту медаль.
Представьте, как было страшно решиться двум юным девушкам на такой трудный поход. До сих пор Мария Михайловна удивляется, как это им хватило сил тащить раненого по льду. В Сталинграде Мария чуть не погибла при бомбёжке, свалившись с ног от усталости, едва не замёрзла на снегу.
Здесь же встретилась с воевавшим на фронте отцом. И если у меня спрашивают, когда буду в Волгограде, я говорю: «Я там не бываю никогда. Я езжу в Сталинград».
Невероятно тяжело было защитникам Сталинграда, но и позже, когда началась Курская битва, ад продолжался. Санвзводы находились в хуторах и по балкам, посадкам. После госпиталя вид у меня был нездоровый, и мне дали повозку с лошадью вывозить раненых из укрытий в санроты и медсанбат.
А утром следующего дня началось невообразимое: высота 226,6 ежечасно переходила из рук в руки. Освободили наши южную часть, немцы заняли северную, потом — наоборот. Раненых, убитых была уйма.
Оглушённая всем происходящим, я сдала в медсанбат раненых. Ко мне подошла медсестра Нина Давыдова и что-то говорит, а я не слышу её и не понимаю, чего же она от меня хочет. Тогда она подвела меня к бочке с водой и окунула несколько раз с головой, вытерла своей косынкой и только тогда я немного пришла в себя.
Дружили мы с ней всю жизнь до самой её смерти. Всю Прохоровскую битву я возила раненых на повозке и свалилась сама. В полк вернулась я только под Полтавой, где отметила свое 18-летие, и мне разведчики подарили лошадь, которая не раз спасала меня и даже своей гибелью, уже под Кировоградом, спасла мне жизнь, я была тогда сильно контужена — отбиты почки, потеряла зрение, слух, вкус».
До этого была Полтавская битва, и дивизия стала называться Полтавской, там Марию приняли кандидатом в члены Коммунистической партии. Уложили его на плот связанные бревна , вместо весла мне дали доску, оттолкнули от берега, и мы поплыли. Днепр — река бурная.
Нас понесло течением, я гребла доской, недалеко от берега «весло» сломалось, нас закрутило и стало относить от берега. Стала грести руками, вода холодная, руки быстро онемели, в полуобморочном состоянии добралась до берега, где нас подхватили наши солдаты». Прошло 40 лет, и накануне Дня Победы она получила письмо из Новосибирска от того самого старшины, по фамилии Шептун, которого она переправляла через Днепр.
Он всю послевоенную жизнь разыскивал её, чтобы поблагодарить. После Кировограда она снова лежала в медсанбате и догнала свой полк только у Днестра, где он занимал позиции в противотанковом рву. После лошади у меня осталась плетка, с которой я не расставалась, так вот этой плёткой, придя в ярость, я начала хлестать пленных.
От них меня оттащили наши ребята, но я никогда не забуду то ощущение ненависти к фашистам». Во время большого марша из Молдавии на Висленский плацдарм Мария познакомилась со старшим лейтенантом Рохлиным, который стал оказывать ей знаки внимания. Но службу они проходили в разных подразделениях.
К нам старались подползти и наши, и немцы. Это продолжалось три дня. Когда наши снова пошли в наступление, то первым вошёл в блиндаж старший лейтенант Рохлин.
Я по локти в крови, грязная, прокопчённая, потому что в блиндаже были только сигареты, я прикуривала их и давала раненым вместо лекарства. Ещё сгребала лыжной палкой снег, сжимала его в кулаке, выжимала капли на губы раненым вместо воды. Когда снова наши пошли в наступление, в блиндаж вошёл старший лейтенант Иван Рохлин, который потом станет моим мужем.
Узнав, где я, он вдруг понял, как дорога ему, и дал себе слово, что, если я останусь жива, сделает предложение. У нас никогда не было свиданий, поцелуев, объяснений в любви.
В день капитуляции шестой немецкой армии саперы проверили и командный пункт, откуда только что вывели генерал-фельдмаршала Паулюса. Немец небритый! Неряшливо одетый. В фуражке, а это было 30 января.
Он вспоминает, что 2 февраля, когда солдаты отмечали окончание битвы за Сталинград, впервые смогли помыться с мылом, а еще пели песни на все голоса. Его любимая фотография связана с санитаркой Томочкой, которая однажды вытащила его с минного поля, а в 1944 году родила дочку. В настоящее время Владимир Керханаджев по-прежнему на службе. На службе у памяти, благодаря которой невозможно переписать историю Великой Отечественной войны.